Юрий Стальгоров - Кто я? Книга 1. Сын врага народа

Несмотря на свою фамилию, Анатолий по рождению все же Штальберг. Он родился в мае 1918 года в городе Смоленске. Впервые я увидел своего дядю Толю осенью 1937 года, в это время он учился в Осиповичской школе снайперов. Я помню, у него был офицерский (командирский) ремень с пряжкой в форме пятиконечной звезды, этот ремень мне очень нравится. Он принес домой пластинку с песней «Матрос-партизан Железняк». Мы вместе с его родителями прослушивали эту песню на патефоне, почему-то при свечах. Впрочем, электричества в их доме не было. И песня мне понравилась, и дядя мой мне нравился.

Моя мама рассказывала мне, что она встретила моего дядю Толю в начале 1933 года. Сразу после свадьбы с моим отцом они приехали в дом к родителям отца, мой папа знакомил свою жену с родителями и сказал ей, что здесь же должен находиться его младший брат Толя. Но тут папина мама сказала моему отцу: «Твой папа выгнал Толю из дома за плохое поведение. Где он сейчас находится, мы не знаем». Дальше моя мама рассказала, что на следующий день она стояла на крыльце этого дома (а дом был коммунальный, одноэтажный, там было три или четыре квартиры), и с чердака ее окликнул Анатолий. После этого мама сказала мне, что она почти целую неделю носила ему еду втайне от его родителей.

Я относился к своему дяде как к старшему брату, он ко мне относился также очень хорошо. Я помню, что он говорил мне: «Если тебе придется когда-то быть на морозе, и у тебя замерзнут руки, вернее, начнут мерзнуть пальцы, снимай варежки и разотри свои руки снегом. После этого вытри их о свою одежду и снова надень варежки». Я один раз использовал его совет. В январе 1939 года мама отправила меня поездом из деревни в Осиповичи к бабушке, которая должна была меня встретить на вокзале. Почему-то меня никто не встретил, и я ночью один с вокзала пошел в дом к бабушке. По пути у меня в варежках замерз большой палец. Вот здесь-то я и вспомнил совет моего дяди Толи. Снял варежку, растер палец снегом, вытер об одежду и снова надел варежку. Не помню до сих пор, как я дошел до дома, но я дошел благополучно.

В 1936 году дядя Толя окончил Осиповичский техникум связи, а в 1937 году – годичную школу снайперов. В 1938 году он поступил учиться в Осиповичское общевойсковое училище. К этому времени его родители переехали в свой собственный дом. Вот здесь я ещё раз видел дядю Толю в 1939 году. Он был уже в красноармейской форме курсанта училища, и на нем был теперь ремень не командирский, а матерчатый, обыкновенный солдатский ремень с простой металлической пряжкой. Я спросил своего дядю: «Почему ты не носишь красивый, хороший ремень, который у тебя остался от школы снайперов?». Он сказал, что по курсантской форме одежды ему положен вот такой вот плохой ремень. 10 июня 1941 года в ускоренном порядке, без экзаменов курсантов выпустили в звании командиров взводов. Дядя Толя поехал на службу в Красную Армию. По пути он заехал в Москву и был там приблизительно дня три – 14, 15 и 16 июня 1941 года. Тут же началась война. Он воевал на Западном фронте, был ранен, лежал в госпитале в Уфе. У меня была копия его письма из уфимского госпиталя своему старшему брату Владимиру, которую из Москвы мне прислала моя двоюродная сестра Ольга. Письмо было написано осенью 1941 года. Письмо бодрое, дядя Толя пишет, что он поправляется и снова идет на фронт бить немецких оккупантов. К своему брату Володе он обращался «Вован» – по-видимому, он так звал его с детства.

В 1942 году тетя Ксения, живущая в Москве, получила извещение о том, что лейтенант Стальгоров Анатолий Флорентьевич, командир 7 стрелковой роты 1190 стрелкового полка 357 стрелковой дивизии, погиб 20.01.1942 г. в 6 км северо-западнее крупного населенного пункта Сычевка Смоленской области (не похоронен, оставлен на поле боя). В январе 1944 года сразу после освобождения Смоленска от немцев его двоюродная сестра Лидия Селезнева прислала в Москву моей тете Ксении письмо, в котором она писала, что Толя был у них во время оккупации Смоленска в мае 1942 года. Его в бессознательном состоянии с поля боя подобрали немцы, и он был в немецком армейском госпитале до конца мая. Он пробыл в семье своей двоюродной сестры три дня, сказав при этом, что его начальство отпустило именно только на три дня. Он сказал, что мог бы остаться у них совсем, но у них негде жить (обратный адрес письма Лидии Селезневой – Дорожная будка). В письме написано, что Лидия через неделю после посещения их Анатолием пошла в Смоленск искать его там. Она думала, что он в лагере военнопленных. Пишет, что ей сказали, что никакого лагеря военнопленных уже нет, что половина военнопленных ушли в партизаны, а вторую половину немцы куда-то угнали. В письме в Москву она добавляет: «Вот закончится война, и все найдутся».