Юрий Стальгоров - Кто я? Книга 1. Сын врага народа

Дядя Володя ушел на пенсию в 1977 году. После ухода на пенсию он ещё поработал в Гипрохолоде в отделе капитального строительства. В 1977 году он заболел раком предстательной железы – злокачественная опухоль, ему сделали операцию. Обратите внимание – в 1977 году при советской власти была бесплатная медицина, тем не менее, он заплатил 500 рублей хирургу. Он спрашивал потом врача: «Вы как сделали операцию мне? Хорошую?». Врач ответил: «За плохую или плохо проведенную операцию я денег не беру. Я у вас все там вырвал». После этого дядя Володя постоянно принимал какие-то лекарственные препараты. Я помню, как он приезжал ко мне примерно через год после операции, когда я работал в Славянске-на-Кубани. Моя жена – медсестра – делала ему уколы. Дядю Володю периодически клали в московскую онкологическую больницу. Один раз я к нему пришел, он лежал в больнице на профилактике. Я тогда жил в Камышине, это было после 1980 года. Я к нему зашел, он обрадовался и сказал: «Сразу видно – наша кровь». Это обо мне. Приезжая в Москву, я всегда жил у дяди Володи. Один или два раза я ночевал в гостинице, и он очень обиделся: «Зачем ты ночуешь в гостинице? Я всегда с удовольствием принимаю тебя, когда ты приезжаешь в Москву». Я старался чем-то помочь, бывал несколько раз у них, когда они жили на улице Образцова, однокомнатная квартира у них была. Эту квартиру они получили после разделения квартиры на Первой улице Строителей с сестрой тети Ксении, так как та квартира была выдана семье дяди Володи и сестре тети Ксении. Мы с дядей Володей затеяли на кухне менять обои. Мы начали с утра и возились до глубокой ночи – работы много, а мы неопытны. Тетя Ксения помогала, обои разрезала так, чтобы они стыковались. Это были так называемые моющиеся обои, достаточная редкость была в то время. Тетя Ксения говорила: «Я работала картографом в Главсевморпути и совмещала куски карт, я знаю, как это делать». И она клала две полоски обоев, резала их, чуть ли не зажмурив глаза, ножом, и узоры совмещались.

Дядя Володя чудесно играл на балалайке. Не просто чудесно – виртуозно. Он мог играть и на гитаре, но только аккомпанировать. А на балалайке он играл все, что можно было играть. До знакомства с его игрой я не знал, что для балалайки существуют ноты – оказывается, есть. Он играл по нотам любые произведения. Играл самозабвенно, притом мог играть в такой позе, что балалайка у него на спине сзади или пониже спины, и он там играет. Потом берет ее на грудь, на голову и т. д. Он играл очень даже хорошо на мандолине. Он мог ходить, лежать, что угодно делать и одновременно не выпускал из рук балалайку, замечательно играя на ней. Я не встречал больше нигде виртуозов-балалаечников.

В 1985 году дядя Володя с семьей жили уже на юго-западе Москвы, на Ленинском проспекте в трехкомнатной квартире. В настоящее время это буквально рядом со станцией метро «Юго-Западная». Эту квартиру дали, в общем-то, мужу Ольги, но дядя Володя переехал с тетей Ксенией к ним. Во-первых, за ними уже понадобился уход, во-вторых, при всем при этом дядя Володя отказался от однокомнатной квартиры на Образцова в пользу своего внука Антона, сына Ольги. Тогда ещё не было приватизации жилья, но они совершили так называемый родственный обмен.

Дядя Володя умер в начале октября 1987 года. После операции он прожил 10 лет, и на момент смерти ему было 77. Конечно, он мог бы жить ещё, если бы не рак предстательной железы. Так было написано в свидетельстве о смерти, отчего он умер. Вот все-таки рак его одолел. И, когда мне тетя Ксения сообщила, что умер дядя Володя, я тотчас же сел на поезд и приехал в Москву. Хоронили дядю Володю на Ваганьковском кладбище, на могилках, где похоронены папа и мама тети Ксении. На Ваганьковском кладбище нужно иметь закрепленное за семьей место, на этом кладбище уже не хоронят обычных людей. Хоронят либо того, кто покупает за огромные деньги место себе на кладбище, либо того, у кого есть удостоверение, по которому это место принадлежит именно ему, чтобы хоронить там своих родственников. В 1991 году умерла и тетя Ксения. Так же я был на похоронах, но тетю Ксению кремировали – без кремации ее нельзя было хоронить там, где похоронен ее муж. Дядя Володя прожил почти все время существования Советского Союза, и с самого начала советской власти, со времен революции он все время жил, учился и работал. Сын погиб, а его дочь Ольга осталась после его смерти продолжателем рода Стальгоровых. Выйдя замуж за Игоря Килля, она оставила фамилию Стальгорова за собой. Свою дочь Лену и сына Антона она также записала под фамилией Стальгоровы. У дяди Володи была трагическая судьба. Его отец все время воевал с советской властью, вначале у Колчака, а затем служил в русской полиции города Осиповичи во время немецкой оккупации, был арестован и умер в тюрьме. Его мать и сын Эдуард погибли во время обстрела города Осиповичи. Дальнейшая его судьба – это судьба дрожащего или не дрожащего, но опасающегося любого подвоха со стороны властей. Брат его, мой отец, был арестован в 1937 году за контрреволюционную деятельность и умер в тюрьме города Орши в 1940 году. Дядя Володя помогал мне, когда я учился в техникуме, каждый месяц присылал 50 рублей. Стипендию я получал в то время 115 рублей, а у него была семья, и зарабатывал он не так уж много. Дядя Володя присылал мне деньги все 4 года, пока я учился, в одно и то же число каждого месяца. Для меня его деньги были достаточно серьёзной поддержкой. После войны он был все время до конца жизни «на крючке» у КГБ. Тем не менее, он был удовлетворен своей карьерой, благодарил руководство Гипрохолода, что его не выгнали, а могли.