Николай Попов - Гирей – моё детство

А ларчик просто открывался: в титан, обогревающий сарай с живностью в зимний период, дядя Ларя врезал дополнительный трубопровод, который протянул в слесарно‑столярную мастерскую с выходом в шкаф для инструментов.

В нужный момент, когда в кадушке через 7‑8 дней брожение прекращалось, сливалась и отжималась брага и выливалась в водный отсек титана. В топку закладывались и поджигались дрова… Здесь начинало кипеть, а в шкафу в трехлитровую банку капало и лилось.

В качестве информации к размышлению: в те времена в магазинах Гирея водку не продавали – просто её никто не покупал…

Элементарная арифметика: 0,5 литров самогонки стоили 1 рубль, можно, если очень захотеть, приобрести ту же 0,5 чистого медицинского спирта за 4 рэ, из которого можно сделать две бутылки водки, а водка стоила 2,67… Да! Гирей не пополнял бюджет страны прибылью от водки.

Ну а дядя Ларя после промывки агрегата совершал вторую перегонку, доведя градус спиртов в напитке под названием «Кальвадос» до 60… И назначалась дегустация. Главным дегустатором приглашался дядя Федя Хромой.

Он присаживался на скамейку с края стола, справа рядом приспосабливал костыль и на него укладывал свою короткую ногу.

В стограммовую стопочку наливался «Кальвадос Чубука», от которого несло вонью, превышающей амбре свинарника.

Морщась, дядя Федя вертел носом в поиске беcсмрадного пространства… нашёл за левым плечом… набрал воздуху… затаил дыхание… с открытым ртом запрокинул голову и вылил содержимое стопки прямо в пищевод, минуя вкусовые рецепторы языка и нёба… выдохнул: «Х‑х‑х‑у‑у‑…», воспроизводя кулаком по груди заячью дробь…

В мгновение ока дядя Ларя подсовывает небольшой солёный огурчик, который в секунды, как пропущенный через мясорубку, исчезает во рту и проглатывается одним движением.

Дядя Федя закряхтел, запыхтел, хлопнул поверх живота.

– Ларик, прошло и легло… требуется добавка…

«Ларик» наполнил стопку, придвинул тарелку с огурцами, салом и горчичкой.

Дядя Федя посмотрел на стопку, как на клопа, которого надо уничтожить зубами. Зажал нос двумя пальцами, открыл рот, накрыл губами рюмку и залпом, в один глоток, отправил напиток по назначению… сморщившись, дёрнулся кверху всем телом, будто ему воткнули клизму … закусил салом , изгоняя изо рта жгучее зловоние.

– Бог любит Троицу, – в третий раз наливается в стопку смрадный напиток.

Дядя Федя смотрит на стопку, как удав на кролика … и дегустация продолжилась…Дядя Федя выдаёт свой вердикт:

– Вещь сильная и настолько же зловонная… не в дрожжах дело… Суть в яблоках – собрал ведро и в кадушке пусть бродят, а не гниют… подсыпаешь яблочки, подсыпаешь сахарку, подбрасываешь дрожжей…

– Подумаю, Федя… подумаю.

– Думай, Ларик, думай… А теперь ставь себе стопочку… Мне интересно, как ты будешь гавриться от своего самогона… яблочного… И поговорим по технологии детально и, вообще, о жизни, о бабах… Сало у тебя отменное, настоящее хохляцкое, – в это время дядя Ларя пытается пригубить стопку своего напитка, но нос не подпускает близости с ним.

– Во! Ларик!.. это тебе не участкового обманывать… носопырку не одурачишь, – дядя Ларя, захлёбываясь, всё же влил в себя содержимое стопки, зафырчал, задергался, как собачонка, вылезшая из воды.

– Закусывай огурчиком, у меня четвёртая прошла, как по накатанной…

– Нет, Федя, с этим надо что‑то делать… крепка, но… не аппетитна.

– Делай, Ларик, делай… а мне накати пятый стопарь… за преодоление препятствий… добрести до хаты.

– Федь, Ларика со второго стопаря разнежило, я уж с десяток лет живу вблизи тебя и вижу, что нет у тебя друзей…

– …и врагов тоже нет. А друзья все в полях лежат от Сталинграда до Берлина, сам‑то я только до Варшавы дошёл… а друзья… не вижу, с кем можно в разведку сходить… разве что Сергеич, твой сосед, но он тоже самостоятельный мужик и возраст, когда не хочешь обременять друзей и враги не нужны… А вы, пацаны, сопроводите меня до хаты, сдайте Манюше, она меня проводит в постельку… Эх, жизнь!.. Только радуйся… аромат и вкус, Ларик, вот что должно быть на втором месте после градусов…

По дороге, через два двора, дядя Федя в который раз рассказывал о том, как вражеский пулемёт неожиданно «долбанул» из «погашенного» дзота. Как он «отделался изодранной икрой на левой и перебитыми костями на правой ноге, а у друзей Славы и Жени души отлетели на небеса… и слёзы полились дождём.