Владимир Силантьев - Ровесник СССР - Всюду Вселенную я объехал

Конфликт из-за островов не был неожиданностью для аргентинцев. Во-первых, потому, что насчитывает полуторавековую историю, являясь важной частью прошлого, которое изучают с детства в школе; во-вторых, политические деятели страны и ее печать никогда не упускали из поля зрения англо-аргентинский спор. Посещая Буэнос-Айрес, я каждый раз становился свидетелем большого интереса к этому вопросу. Довелось мне побывать и на промышленной выставке, где конфигурация цветочной клумбы, разбитой перед одним из павильонов, повторяла очертания Фолклендских (Мальвинских) островов. Соответствующая надпись вводила непосвященного в курс дела, разъясняя, что высадившиеся на островах в 1833 году моряки с британского корвета «Клио» арестовали представителей аргентинских властей, а жителей-аргентинцев выдворили.

На островах постоянно проживало около двух тысяч человек, в основном британских подданных. Их главное занятие – овцеводство. Жили они в отрыве от всего мира. В аргентинских официальных брошюрах, изданных в связи с конфликтом, говорится, что лишь в 1972 году Лондон позволил жителям вступить в контакт с континентальной Аргентиной, получать оттуда срочную медицинскую помощь. Аргентинские компании помогли установить на островах телефонную связь, построили там аэродром. Как признал американский еженедельник «Ньюсуик», жители островов, находясь под британской опекой, отнюдь не процветали, их «доходы из расчета на душу населения – одни из самых низких в мире». Их британские паспорта не дают им права по прибытии в Лондон ступить дальше иммиграционной конторы, где надо получить разрешение на въезд, а деньги, имеющие хождение на Фолклендах, не принимают лондонские банки.

Лондон, пригрозивший проучить аргентинцев, действительно преподал один «урок», причем не только аргентинцам, но и всем народам развивающихся стран: объединенный фронт империалистических государств – союзников по НАТО выступил против одной, хотя и немаленькой страны. Силы оказались неравными.

На Аргентину фактически обрушился удар мощного натовского (читай – американского) кулака в английской перчатке. Без широкой военно-технической помощи США, которые снабжали англичан горючим, боеприпасами, транспортной авиацией, а также разведывательными данными, штурм Порт-Стэнли, по мнению западной печати, затянулся бы надолго.

( Силантьев В. И. Пробужденная сельва. М.: Известия, 1983.)

Почти в каждой латиноамериканской столице есть свой «старый город» – место, откуда она начиналась в давние времена, а затем разрасталась вширь. В Буэнос-Айресе это портовый район Ла-Бока.

Со знакомым аргентинским журналистом на стареньком «форде» мы направляемся на городскую окраину, в то место, где, как говорится, зародилась столица республики.

Свернув с широкой, обрамленной монументами авениды Пасео Колон, мы проезжаем мимо огромного пустыря. Морской бриз гонит по нему облачко пыли и бумажного мусора в сторону одиноко возвышающейся чаши футбольного стадиона, прозванного местными болельщиками «бомбонера» – «корзинка с конфетами». Он принадлежит одному из популярнейших спортивных клубов «Бока Хуниорс». Машина въезжает в «старый город», имеющий богатую историю.

Основатель аргентинской столицы испанец Педро де Мендоса прибыл из Европы на берега Ла-Платы четыре с половиной века назад и облюбовал тихую бухту для швартовки своего парусника. Ее назвали Ла-Бока, что в переводе с испанского значит «устье». Это случилось в 1536 году.

А лет двадцать спустя после основания аргентинской столицы на берегах реки Ла-Платы высадилась группа испанских авантюристов, прибывших сюда в поисках золота и серебра. Из-за океана они привезли с собой семь коров и одного быка. Их заветная мечта найти здесь драгоценные металлы оказалась иллюзией, а вот от первых нескольких коров пошли стада, которые принесли Аргентине настоящее богатство.

Минули столетия, появились огромные океанские суда. С одного из них, доставившего эмигрантов-итальянцев, сошел малоизвестный в то время писатель Эдмондо Д’Амичис. Он поистине влюбился в Ла-Боку и так проникновенно описал далекую заморскую деревушку в своей новелле «Сердце», назвав ее «маленькой Генуей», что вскоре в Аргентину приехало более миллиона итальянцев. Теперь, как утверждает статистика, примерно половину населения страны составляют выходцы из Италии или их потомки, а другую половину – потомки испанцев.