Кармело Сардо - Сорняк

Ни один следователь, ни один журналист – никто, кроме наемных убийц, не знал, что в тот вечер на прицеле был также он. Никто не знал, что, спасаясь бегством, он получил пулю в ногу из автомата Калашникова. Кое-как Джузеппе залечил рану, скрываясь у одного из родственников, и сразу уехал в Германию. Там он начал размышлять, копить сведения и тщательно готовить свою месть.

Он сам рассказал мне об этом двадцать лет спустя, когда наши судьбы вновь пересеклись и мы сидели друг напротив друга, лицом к лицу, и нас уже не разделял телеэкран. Только он и я в зале свиданий. Бывший безжалостный преступник и его “секретный агент” поневоле.

Грассонелли подробно изложил мне историю своей жизни, в которой события того злополучного вечера имели судьбоносное значение: страшная бойня навсегда въелась в память пропащего человека.

Джузеппе Грассонелли провел два десятка лет в тюрьме особо строго режима, и долгие годы заключения превратили его в того человека, каким он является сейчас: вот именно, понадобилось двадцать лет тюрьмы, чтобы он смог наконец довериться другому человеку и поведать свою историю, которую он не рассказывал никому, даже адвокатам, обязанным защищать его.

В двадцать семь лет он, полуграмотный, попал в тюрьму. Он начал учиться, читал много книг, защитил диплом по филологии и описал в книге свою жизнь, будто желая заклясть прошлое и навсегда покончить с событиями того далекого времени.

Сейчас Джузеппе Грассонелли с честью отбывает положенный срок. Пятнадцать лет особо строгого режима по второму пункту 41-й статьи, три года в одиночной камере, затем послабление согласно статье АS1 – статус особо опасного преступника. Но приговор к пожизненному заключению не предусматривает существенного смягчения режима.

Джузеппе Грассонелли – тот, кого на тюремном жаргоне называют “приговоренный к вышке”, то есть в терминах итальянского уголовного кодекса, к бессрочному пожизненному заключению, которое исключает временные отлучки из тюрьмы и прочие элементы свободы.

Эта книга – история его жизни.

[23]

Дела, несущие в себе зерно истины, не имеют конца. Помнишь, я сказал это в ответ на твои слова, что придет день, когда наш курс философии закончится? Тогда ты еще говорил, что мы больше никогда не увидимся. Я возразил: то, что содержит в себе зерно истины, никогда не закончится, а если закончится, значит, дело не было стоящим. Это также справедливо в отношении истинной любви и дружбы: если они иссякли, значит, были не подлинным чувством, а лишь его имитацией. Потеря или расставание – вовсе не конец пути. Потеря придает явлениям завершенность. Мы не должны забывать о том, насколько важны перерывы и паузы.

Мы – существа, чьи жизни в один прекрасный момент обрываются, однако жизнь вообще непрерывна. Итак, дорогой Джузеппе, я только что прочел твою книгу, и, по-моему, она никогда не исчезнет, поскольку стала частью меня.

Знаю, чего стоили тебе эти страницы. Ты их прожил. Да, Прожил, с большой буквы, ведь ты был там, пока записывал свои воспоминания. Ты словно прокрутил в уме киноленту, с точностью воспроизведя события, слова, места. Книга подобна фильму. Ты будто подсмотрел за прошлым через щелку из своей камеры пожизненного заключения. Ты по-прежнему живешь между семнадцатью и двадцатью семью годами – в том отрезке времени, который у тебя отобрали. Тебе не следовало тогда впадать в отчаяние и выбирать путь, который привел в тупик.

Помнишь, я сказал однажды, насколько сложно отнять у человека жизнь, поскольку он борется до последнего?

Ты согласился: убить, правда, сложно, но лишь до тех пор, пока сам не оказываешься на прицеле и не начинаешь бороться – отныне за свою жизнь. И выживает самая живая жизнь.

Сейчас, читая твои строки, я понимаю те слова. Твоя история – это история выжившего благодаря смерти.

В книге предстает вся твоя жизнь, год за годом, и время, которое ты провел на свободе, теперь почти сравнялось с продолжительностью тюремного заключения.

За пять лет нашего общения я запомнил каждый разговор с тобой. Должен признать, это были памятные годы, изменившие нас обоих. Изменившие всех.

Я всегда повторял: степень демократичности страны измеряется состоянием ее тюрем и школ. Чем больше тюрьмы похожи на школы и чем меньше школы – на тюрьмы, тем выше уровень развития страны.

Подлинным наказанием для каждого заключенного должно быть право узнать, кем он является на самом деле и кем он так и не смог стать, оттого что пренебрег своей внутренней сутью. Конечно, есть такие, которым не хватит и пожизненного заключения, чтобы осознать это. Но для иных заключенных достаточно пяти или десяти лет, чтобы встать на сторону правосудия. Учтите, я имею в виду не “сотрудничество с правосудием”, а его поддержку и развитие гражданского сознания.