Иван Науменко - Сорок третий

Кончается октябрь, а дни стоят теплые, погожие. Будто сам бог благоволит погорельцам, бездомникам, живущим в лесных шалашах. Деревенские насаждения — в осенней позолоте: месяц желтых листьев.

Митя с Драгуном пробираются на луговину. Ложатся на землю, слушают гул далекой канонады, которая вечером усиливается, разговаривают. На противоположном конце деревни, несколько на отшибе, пылают костры. Партизаны теперь часто разжигают костры. Пекут в золе картошку, ведут возбужденные разговоры...

— Что будешь делать, когда придут наши? — спрашивает Драгун.

Митя не знает. Не думал об этом. Он боится одного — чтобы наступление не приостановилось.

— Пойдешь в армию. Меня, наверно, тут оставят. Агроном все-таки. А ты пойдешь. Война еще не кончается. Еще немало ляжет народу...

То, что говорит Драгун, — непривычно, и Митя смотрит на него с удивлением:

— Победа близка. Гитлера гонят на всех фронтах.

— Близка и далеко. Думаешь, легко будет после войны? Ты молод, не понимаешь. Урожаи и раньше былине очень. Что будет теперь — не знаю. Людей, коней, тракторов — ничего нет.

В вечернем небе проклевываются первые звезды. С наступлением темноты вверху слышен гул моторов. Советские эскадрильи летят на запад.

Вновь назначенный командир Батьковичской бригады Якубовский вместе с комиссаром Груцей и начальником штаба Анкудовичем (их сопровождает охрана из вооруженных автоматами всадников) по срочному вызову направляется в обком, на территорию Октябрьского района.

Вызов несколько необычный, неожиданный. Как командиров Якубовского и остальных утвердили еще недели две назад, о каком-либо отчете не предупреждали. Покачиваясь в седле, Якубовский на всякий случай прикидывает, что сделано за последний месяц. Скорее всего, будут интересоваться готовностью к зиме. Что ж, сложа руки новая бригада не сидела. В ямах укрыто сорок тонн зерна, а если учесть, что район на три четверти уничтожен, то не так уж и мало.

Возле Лозовицы к всадникам присоединяются горбылевцы и возле Литвинова — домачевцы. Странно, горбылевских бригад стало две, в Домачевской — пять отрядов, а вызвали тоже только по три человека, преимущественно комиссаров, среди которых назначенные еще весной и летом секретари подпольных райкомов.

— На повышение идем, хлопцы, — щерит зубы Гервась, комиссар второй Горбылевской бригады. — Дадут по тридцать пар лаптей — и вперед, на запад!.. Под Белосток или под Брест. Думал, со своими вот-вот увижусь. Да, видно, не скоро то солнце взойдет...

Что ж, может и так быть. Со времени прилета Волаха уже несколько инициативных групп во главе с бывалыми партизанами, которые прошли огонь, воду и медные трубы, двинулись в западные области. Раздувать пламя партизанской борьбы там, где оно еще недостаточно разгорелось.

Вообще-то Волах установил порядок основательный. Штаб соединения и обком теперь не при Горбылевской бригаде. Штаб Волах сделал независимым его охраняет специально набранный отряд.

Хмелевский — он остался комиссаром в прежней бригаде — едет рядом с Валюжнчем, который заменил Вакуленку.

— Не на запад нас пошлют, — говорит Хмелевский. — Кого надо послали. Тут что-то другое.

— Что ты хочешь сказать?

— То, что слышишь. Не забывайте — армия на Днепре. Наши, если начнут наступление, будут тут через три дня. И если фронт остановится — может и такое быть, — воевать придется в прифронтовой полосе. А это тебе не за бобиками гоняться...

Командиры притихли. Предположение о том, что фронт, который с приближением зимы может протянуться по здешним болотам и лесам, беспокоит каждого. Трудно представить себе, что будет, если вооруженные до зубов немцы-фронтовики займут уцелевшие деревни, а партизан вытеснят в лес и на болота...

Железную дорогу из Овруча на Жлобин, вернее, насыпь, которая от нее осталась, перемахнули с большой осторожностью. То, что делается теперь на этой железной дороге, как бы подтверждает сказанное Хмелевским. Весной партизаны вывели дорогу из строя, рельсы растащили, утопили в болоте, шпалы сожгли. Но именно теперь, в преддверии зимы, специальные железнодорожные команды взялись за ее восстановление. Почти каждый день у партизан происходят стычки с воинскими саперными командами. Это может означать только одно: фашисты готовятся к обороне, болотное Полесье, прикрывающее с юга Беларусь, так просто уступать не собираются.

В деревеньку, где размещаются обком и штаб соединения, командиры приехали затемно. Но и дорога не близкая — верст шестьдесят отмахали. Успокоились немного, увидев, что Волах, секретарь обкома, командир соединения в генеральском звании, партизанской привычке тем не менее не изменяет: накинув на плечи ватнушку, сидит у костра, печет вместе с бойцами охранного отряда картошку, смеется, когда они остроумно шутят, и сам рассказывает веселые истории.