Грэм Робб - Жизнь Рембо

По крайней мере, у Рембо осталось 7500 долларов (талеров) после того, как он заплатил 4000 долларов владельцу «Вселенной» и 866 долларов одному из кредиторов Лабатю. Он также заявил, что имеет 600 долларов наличными и получит 5800 долларов за недвижимость Лабатю. В записке к Барде о торговле в Шоа фраза «Я оставил слоновую кость» говорит о том, что, как предполагалось изначально, Рембо возвращается с мускусом и золотом. Маловероятно, что он так долго добирался до Адена с пустыми руками. По его расчетам, мускус и золото составили бы пятьдесят процентов прибыли в Адене [793].

Выручка Рембо от экспедиции к Шоа будет, таким образом, составлять 18 766 долларов или 84 500 франков. Его минимальная прибыль может быть оценена в 33 750 франков (около 100 000 фунтов стерлингов сегодня). Совокупная чистая прибыль составила 225 процентов от его первоначальных инвестиций. Фактическая сумма, возможно, была 62 550 франков, за исключением выручки от импортируемых товаров. Иначе трудно будет объяснить, каким образом он смог прогуляться по Красному морю, положить 16 000 франков в банк, провести семь недель со своим слугой в Каирском отеле и оставаться безработным в течение следующих пятидесяти дней.

Отчет, который Рембо приказал отправить аденскому консулу в том ноябре, – это танец с вуалью, заканчивающийся провокационным пируэтом и поспешным уходом: «Я имею честь объявить господину консулу о том, что отказываюсь впредь реагировать любым образом на любое требование касательно вышеупомянутого дела».

Даже если не вдаваться в арифметические подсчеты нельзя избежать настойчивых подозрений. Во-первых, несмотря на неоднократные требования в течение ближайших трех лет, Рембо никогда не предъявлял никаких документов, подтверждающих его утверждения, что он, а не наследники и кредиторы Лабатю были в убытке. Во-вторых, его запутанная бухгалтерия, несомненно, была результатом умышленной неумелости. Один французский бизнесмен, который знал Рембо в Адене и проработал двадцать пять лет с «большим количеством арабских, черных и белых торговцев», считал, что он «гораздо лучше многих других преуспел в ясном и аккуратном подведении баланса» [794].

Независимо от того, как подсчитывались суммы, Рембо всегда оказывается в выгоде. Самый успешный французский бизнесмен в Адене – мультимиллионер по имени Антонин Бесс [795], начал свою карьеру, получив работу у Альфреда Барде в 1897 году. Он утверждал, что заработал свое состояние, следуя «интуиции» Рембо [796].

Экспедиция в Шоа не только не провалилась, она оказалась более выгодной, чем Рембо надеялся. Смерть Лабатю была счастливой случайностью. Это был не Рембо из биографических легенд, а тот Рембо, кого Борелли видел в работе, – «озлобленный» человек, но не жертва жизненных обстоятельств: «Было очень интересно наблюдать за ним, когда после заключения сделки он отсылал своего человека, с издевкой глядя ему в лицо, а затем, полусмеясь, забавно подмигивал мне» [797].

Рембо преувеличивал жару, скупость его работодателей и свою некомпетентность, так почему бы не преувеличивать и его финансовые трудности? Рембо столь преуспел, описывая свои мнимые несчастья, что статус неудачника пристал к нему намертво. Удивительно, но образ Рембо в Африке воспринимается через призму его сфальсифицированных финансовых отчетов.

Как трагическая история неясных похорон Моцарта [798], фиктивный провал экспедиции Рембо в Шоа является частью поучительной басни, которая делает абсурдность его конца более сносной. Получается внезапный обрыв в хвосте аккуратной параболы. Проступки героя – разбазаривание таланта, отрицание религии Искусства, слишком большая оригинальность и др. наказываются неудачами в материальном мире. Его смерть прикрыта утешающей логикой и относится без доказательно к факторам судьбы: обычно это наследственное заболевание или таинственное невезение. Ложные сообщения об изменении Рембо на смертном ложе справедливо высмеиваются, но вместо этого принимается идея неотвратимого упадка.

Так или иначе, жизнь Рембо используется, несмотря на его собственную философию, для доказательства, что человеческое существование подвергается высшей форме управления.

Существует, однако, нечто в поведении Рембо, что создает впечатление неизбежного несчастья. Его письма к аденскому консулу имеют характерный тон самоуничтожения. Легенда о его грабительской миссии в Шоа рассказывается с каким-то мазохистским ликованием, которое вряд ли внушает уверенность в цельности его натуры – оскорбление должностных лиц, бездумная раздача слабительных, насильственный захват подштанников и сжигание тетрадей.