Юрий Богданов - 30 лет в ОГПУ-НКВД-МВД - от оперуполномоченного до заместителя министра

Перед отъездом в Казахстан мама хотела нас с братом «немножко приодеть, а то у них всё поизносилось. Иначе стыдно будет, если приедем оборвышами». Естественно, что в магазинах купить детское представлялось очень сложным. Приходилось что-то перешивать или приводить в порядок старые вещи.

Из своего далёка папа старался обеспечить нас как мог. Сразу после получки отправлял нам переводом или телеграфом деньги, максимально возможную сумму. Оставлял себе только на самые необходимые расходы, за что мама его укоряла: «Вот относительно того, что ты пишешь, что сам проживёшь как-нибудь — напрасно. Здоровье дороже всего. Береги, Коля, себя, ведь это и для ребят нужно, а они ещё такие клопы». С оказией папа направил нам ящик знаменитого алмаатинского апорта. В дополнение к казахстанским яблокам мама приобретала для нас то, что имелось в ленинградских магазинах. Да вот беда: «Юрка — упрямица, плохо ест, а когда мать поругает, то говорит, что всё равно не будет есть. Поставишь в угол или подхлопнешь, так сейчас же начинает ругаться».

Мы все очень скучали по папе, а отец — по нам. «Ребята всё время твердят: Мама, когда к нам приедет папа, и мы поедем в Алма-Ата? Или начинают меня уговаривать: Мама, поедем одни к папе, а то он долго не едет. Когда пришла посылка, то Юрка всё плакал, а где же папа? Правда, яблоками был доволен, но обижен, что папа сам не приехал. Вова вчера подошёл к туалету, посмотрел на твою фотокарточку и говорит: Как папа хитро придумал — оставил карточку, а сам уехал. Вот и ответь ему на это. Ребятки целуют папку взасос, как говорит и делает Юрка». И при этом: «Ну и сорванцы, Коля, спасу нет. Что ни день, то новые выходки».

Можно представить себе, насколько тосковал без нас папка. «Как бабушка, Шура, ребятки? — писал отец. — Хочу видеть хулиганишек, так хочу, что ночью снятся. Передай ребяткам, да это и к сведению мамочки, что папка сильно скучает. Целуй ребяток, Юрку — взасос».

На основании писем можно судить об отношении моей мамы к своей работе, к избранной ею стезе врача. Для неё было большой удачей, что волею судеб наша семья поселилась в Ленинграде, где имелись великолепные медицинские силы. Грех было не воспользоваться благоприятным стечением обстоятельств, чтобы не повысить свой образовательный уровень. Занимая должность ординатора акушерско-гинекологической клиники, мама стремилась сочетать практическую работу в лечебном павильоне института с научными исследованиями. Но, как всегда, возникала масса препятствий. Конечно, нелегко было женщине сочетать работу, учёбу и семью.

Про характер папиной работы из писем можно узнать следующее. Мама сетовала: «Плохо, что тебе приходится ещё дольше сидеть, до 4 часов (утра. — Ю.Б.). Это вконец измотает нервы. Ты пишешь, “сейчас, правда, работы много”. Но когда её у тебя мало бывает?» После октябрьских праздников папа вместе с поздравлениями и пожеланиями сообщил: «Сегодня имею возможность немного прийти в себя. Нагрузка была настолько большая, что 7 и 8 ноября вызвать вас по телефону не имел возможности. Завтра (18 ноября 1940 года. — /О.Б.) начинается совещание, поэтому пришлось усиленно готовиться. Вероятно, дня три продлится, а там опять работа».

Естественно, что перегрузки и служебное рвение пагубно отражались на здоровье отца. Мама не на шутку беспокоилась: «Вот ты пишешь, что сердце пошаливает. Не запускай, золотко, с сердцем шутки плохи. Другое сердце не вставишь, а если что случится? Нет, Коля, изволь сходить к доктору и показаться, пока не поздно. Я надеюсь, что ты всё сделаешь, а то мы все будем очень беспокоиться. Я опять тебе напоминаю, что твоё здоровье нужно как для тебя самого, так и для ребят».

У папы всегда была очень низкая кислотность желудка, а потому при смене воды или из-за непривычной пищи его одолевали расстройства. В Казахстане неприятная хворь проявлялась особенно часто и интенсивно. Мама в своих письмах давала советы и буквально расписывала по часам, какими лекарствами и как следовало лечиться.

Даже кратковременное пребывание в среднеазиатском климате повлияло и на мамино здоровье. После возвращения в Ленинград у неё начало пошаливать сердце. Это крайне беспокоило папу: «И одна просьба к мамочке — не переутомлять себя. Перегрузка для твоего организма крайне опасна, а особенно для сердца. Послушай, золотко, меня. Это очень важно для тебя и всей семьи».

Сослуживцы по Красногвардейскому районному отделу НКВД своего бывшего начальника Николая Кузьмича не забывали, заходили нас проведать, подбрасывали карточки на молоко или ордера на приобретение одежды. Мама в письмах периодически передавала отцу от всех них приветы.