Юрий Богданов - 30 лет в ОГПУ-НКВД-МВД - от оперуполномоченного до заместителя министра

Сколько лет мы потом жили вместе, но я лично никогда даже не догадывался, что тётя Катя не родная мать моим двоюродным сёстрам, поскольку кроме как мама и мамочка других слов между ними не слышал. Но не стоит думать, что Екатерина Кузьминична была просто добренькой. Её доброта, самоотдача всегда сочетались с разумной требовательностью и справедливостью. Вот и поведение мужа, как вспоминала тётя Катя, в начале совместной семейной жизни пришлось ей подкорректировать, твёрдо и навсегда объяснив, что самое главное для мужчины семья и его дети, а не иные интересные дела. В марте 1938 года Д.П. Костина перевели на работу в Ленинград, где для большой семьи выделили две комнаты в коммунальной квартире на Лесном проспекте. Здесь они дружно прожили много лет, да и мы у них частенько бывали в гостях. После того как семья Костиных обосновалась на новом месте жительства, летом 1938 года тётя Катя вместе со своими дочками приезжала на несколько дней в гости к нам в Лугу. Я тогда, в полугодовалом возрасте, ещё качался в своей колыбели, и потому такое событие в моей младенческой памяти не запечатлелось. Но моя мама и наша няня Шура познакомились и подружились с новыми племянницами [Б].

По окончании стационарного, а затем амбулаторного курсов лечения в Ленинградском офтальмологическом научно-практическом институте Богданов должен был вернуться к своей работе в Лужском райотделении. Скорее всего, отец в то время уже не носил чёрную повязку поперёк головы, но и так ясно, что местное население , несомненно, находилось в какой-то мере в курсе дела о том, что их энкавэдэшный начальник на охоте лишился глаза. В таком случае одноглазого следовало из Луги убрать куда-нибудь подальше. Возможно, самым радикальным вариантом было бы дострелить Богданова — и дело с концом. Но, вроде, по неписаному правилу, второй раз не расстреливают и не вешают. К счастью для отца, пока он находился в стационаре, начальника Ленинградского управления НКВД Заковского, безусловно посвящённого в дело о покушении, 20 января 1938 года перевели в Москву с солидным повышением на должность заместителя наркома внутренних дел СССР, и одновременно он возглавил УНКВД по Московской области [Л.23]. (Ровно через 10 лет отец будет занимать эту же двойную должность.) Теперь большому начальнику стало не до прежних мелочей районного масштаба. Кстати, для сведения о крупных деяниях этого руководителя приведём обещанное нами сообщение из документальной книги «Лубянка»: «17 февраля 1938 года по приказу Ежова был отравлен Заковским и Алёхиным в кабинете Фриновского начальник 7 отдела ГУГБ НКВД СССР комиссар государственной безопасности II ранга А.А. Слуцкий». Чем это удачное покушение отличается от описанного нами неудачного ? И финал в нашем случае мог быть аналогичным: «Сотрудникам НКВД СССР было объявлено, что он (Слуцкий. — ІО.Б .) умер от сердечного приступа. Похоронен был с почестями и некрологом в “Правде”. Приказом НКВД СССР от 23 марта 1938 года А.А. Слуцкий был исключён из списков личного состава НКВД СССР за смертью» [Л.23].

Новым начальником Управления НКВД по ЛО назначили старшего майора гб М.И. Литвина, которому тут же присвоили звание комиссара гб III ранга [Л.23]. С его приходом сотрудники невесело шутили: «При Заковском были цветочки, а при Литвине — ягодки». Чётким росчерком пера подписывая обвинительные заключения на арестованных, этот выдвиженец наркома Ежова, имевший весьма скользкую биографию, отправлял людей на смерть [Л.4].

После окончания лечения Богданов был вызван в отдел кадров УНКВД по ЛО, где работники данного отдела Минин и Даллий сообщили пострадавшему чекисту, что ему предлагают поехать на работу начальником Кингисеппского окружного отдела. Отец от предложения отказался [А.11]. Мотивировка его поступка была, видимо, такая. Вроде бы, из Луги действительно надо было сматываться туда, где тебя не знают, чтобы каждый посетитель и прохожий не вглядывался пристально в твой левый глаз. С другой стороны, понятно, что на новом месте с никому не известным человеком легче представлялось разделаться, и отец этого опасался.

В течение нескольких дней Богданова продержали в управлении, а затем он был вызван к начальнику УНКВД Литвину. В присутствии своего заместителя старшего лейтенанта гб А.М. Хатеневера начальник управления заявил, что Богданов может возвращаться в Лугу, так как назначать его на другую должность передумали. «Поинтересовались Вашей работой, — резюмировал Литвин, — и оказалось, что Вы — незрелый чекист и плохой работник. В обстановке не разобрались, район не очистили от правых, и они продолжают свою подрывную работу». В ответ отец заявил, что материалами о подрывной деятельности правых его райотделение не располагает, а выдумывать то, чего нет, он не может. Литвин обещал прислать бригаду работников для проверки положения дел в Лужском районе, но это решение начальника оказалось пустым звуком — никакая бригада не приезжала [А.11].