Вадим Баранов - Горький без грима. Тайна смерти

Мы жили и живем под неослабевающим режимом террора и насилия. Если бы нашу обывательскую действительность воспроизвести целиком без пропусков, со всеми ежедневными подробностями — это была бы ужасающая картина, потрясающее впечатление от которой на настоящих людей едва ли бы значительно смягчилось, если рядом с ней поставить и другую нашу картину с чудесно как бы вновь вырастающими городами, днепростроями, гигантами-заводами и бесчисленными учеными и учебными заведениями. Когда первая картина заполняет мое внимание, я всего более вижу сходство нашей жизни с жизнью древних азиатских деспотий».

Когда же отправил свое письмо властям уважаемый академик? Три недели спустя после убийства Кирова! И это вместо того, чтобы присоединить свой голос к тысячам голосов, выражающих непоколебимую волю народных масс и их поддержку политики великого вождя народов! Ну ладно бы он написал одно письмо сгоряча. Но он стал обращаться в правительство вновь и вновь.

Павлов скончался месяц спустя после холодновато-учтиво-наставительного ответа Молотова. Скончался, хотя обладал отличным здоровьем, несмотря на почтенный возраст. Пользовавших его врачей во время неожиданного заболевания сменила бригада, специально присланная в Ленинград из Москвы. Один из учеников академика, его лечащий врач, профессор В. С. Галкин, утверждал, что Павлова умертвили…

Нетрудно догадаться, как мог прореагировать на сообщение о новой партии Сталин, стремившийся сосредоточить в своих руках максимально возможную единоличную власть и задумавший гигантский план устранения всех, кто мыслил (и даже мог бы мыслить!), игнорируя установки вождя. Что же касается Конституции, то она была рассчитана на общественное мнение Запада, которое, как Сталин убедился, куда больше внимания уделяет роли России в делах международных, в борьбе с нарастающей угрозой фашизма, нежели ее внутренним проблемам и конфликтам.

Наивные люди типа Бухарина и Горького думают о новой партии! Только этого Ему не хватало! Нельзя допустить не только создания партии, но даже малейшего упоминания об этом крамольном намерении в печати. Дурной пример заразителен. А уж если он прикрывается ссылками на Конституцию и прочие отголоски гнилого западного либерализма тем более!

В полной ли мере достоверны сведения о попытках создания особой, самостоятельной партии, мы пока не знаем. Но потребность в такого рода организации для Горького стала весьма велика именно в это время, когда «Правда» перешла к открытому наступлению на него, да еще лишая возможности ответного слова! А складывать оружия он не собирался!

Горькому могло показаться, что открываются благоприятные возможности: провозглашалось вступление страны в новый период ее развития, связанный с разработкой и принятием новой Конституции. Начинали с особой силой декларироваться достижения социалистического строя, и теперь сама идея создания новых демократических структур могла кому-то, особенно на Западе (но не только там!), показаться весьма заманчивой и реальной.

Не лишено оснований и предположение о том, что о попытках создания двух партий узнали в «Соцвестнике» именно от Бухарина, выезжавшего в это время за рубеж для приобретения архива Маркса и встречавшегося с Николаевским, редактировавшим «Соцвестник».

Не исключено, впрочем, и предположение совершенно особого рода, а именно, что все это было просто провокацией, направленной и против Павлова, и против Горького, а в конечном счете и против Бухарина (вот сколько «зайцев» можно было убить одним выстрелом!).

…Спустя пять лет после смерти Горького академик В. И. Вернадский записывал в своем дневнике: «Узкое. 18.VI-1941. Смерть Горького 18 июня 1936 года. Об убийстве его тогда никто не подозревал. Это „открылось“ позже, и жертвами явились Левин и Плетнев — которые „сознались“ во время процесса. Уже во время процесса мне показалось подозрительной роль Ежова — помощника Ягоды — грубо-глупым рассказом об обоях его помещения [74] М. Булгаков писал в романе «Мастер и Маргарита», создававшемся в эти годы: «И вот он велел своему знакомому, находящемуся от него в зависимости, обрызгать стены кабинета ядом». . Левин, который был врачом Кремля, друг Я. В. Самойлова (ученика Вернадского. — В.Б.), и который в конце XIX века лечил нашу семью, мягкий и честный человек; когда его пришли арестовывать, он позвонил Ежову; тот ему сказал, чтобы он не беспокоился, и т. п.