Но вернемся к его первым шагам в литературном деле. Ясно, что и сам Марик не представлял тогда, что свяжет всю свою жизнь с Вьетнамом и вьетнамской литературой. Он вынашивал много творческих планов и начиная с 60-х годов пробовал силы в целой серии рассказов, которые отличались явными признаками творческого таланта, горячим темпераментом, смелыми идеями, несколько этих рассказов включены в настоящий сборник. Вспоминаю, что в середине этих 60-х годов, когда я досрочно, не окончив института, был отозван на родину и по распределению организации должен был заниматься делами, далекими от русской литературы, которую я страстно любил; это был период, когда политические разногласия между нашей страной и Советским Союзом становились все более острыми, и всякий раз, когда Марик приезжал к нам в составе делегаций советских писателей, даже встретиться с ним мне было очень трудно (вспоминаю, как один мой начальник предостерегал меня: «Мариан – это агент ЦК КПСС!», но я-то хорошо знал, что он, будучи «белогвардейским» евреем, никак не мог пользоваться таким доверием советской власти!); в эти годы однажды, улучив момент, когда мы оказались вдвоем, он сунул мне в руку листки бумаги: «Спрячь, дома почитаешь».
Вернувшись домой, я развернул послание и увидел поздравительный текст: «Дорогой Кы, улыбайся, но не везде и не со всеми», а внизу напечатанный на машинке рассказ «Всеобщий порыв смеха», в нем повествовалось о центральной планете какой-то далекой звездной системы, на которой было создано общество тысячелетних мечтаний; в этом обществе, чтобы положить конец всякого рода анархии и политической нестабильности, любые действия людей организовывались и контролировались государством, даже смех: каждый человек мог смеяться только раз в неделю, в обязательные часы, на городской площади, а по ночам на небе с помощью современных методов игры света появлялось четкое изображение великого вождя Оам (читать наоборот!). «Наверняка, когда вы писали этот рассказ, то знали, что его нельзя опубликовать?» – спросил я его при очередной встрече. «Разумеется, знал, но все равно не мог не писать». Впоследствии, уже во времена Брежнева, он рассказал, что нашелся в провинции редактор одного литературного журнала, который решился опубликовать этот рассказ вместе с несколькими другими его рассказами, но в последнюю минуту в это дело вмешалась цензура, разрешив напечатать лишь один совершенно безобидный рассказ. И только 20 лет спустя одна советская газета опубликовала рассказ «Взрывы смеха», но с некоторыми поправками (например, изменили имя вождя), чтобы избежать всяких догадок.
Таким образом, настоящим призванием Мариана Ткачёва было писать сатирические произведения, такие как «Всеобщий порыв смеха». Однако могло ли поощряться издание таких рассказов в Советском Союзе или в любой другой стране такого же социального устройства? Он очутился в положении немалого числа писателей и поэтов, у которых был талант, но они не хотели торговать им, – и должен был жить переводами.
То, что вначале казалось всего лишь «левой работой», попыткой подрабатывать на жизнь переводами вьетнамской литературы – стало делом всей жизни. Весь свой талант, все свои душевные силы он отдал этому делу.
Другим духовным фактором, придававшим ему силы, стала его любовь к Вьетнаму, вьетнамцам, к вьетнамским писателям. В отличие от некоторых вьетнамоведов, Мариан по-настоящему любил Вьетнам – это проявлялось и в том, что его тесная квартира в Москве стала местом, куда приходило бессчетное число вьетнамцев, и не только писателей (а, как мы знаем, европейцы приглашают к себе в гости только очень близких людей). Тем не менее не только я не раз оставался у него ночевать. Именно в его квартире я познакомился с Нгуен Конг Хоаном, Нгуен Динь Тхи, То Хоаем, Тэ Ханем, Суан Зьеу, Нгуен Куанг Шангом… вместе мы обедали, там же и отношения завязались.
Один военный писатель, из тех наших писателей, с которыми Марик познакомился очень давно, вызывал у него особые чувства. Этот писатель был поистине конфуциански образованный, интеллигентный, с артистической душой, но – весьма средний литератор. Марик из-за большой любви к нему организовал издание сборника его рассказов на русском языке, причем перевел их прекрасно и уважительно представил его читателям; и это в те времена, когда другие наши литературные корифеи, гораздо более крупные, практически не были известны в Советском Союзе. Потом Марик решил пригласить этого писателя к себе домой, договорился с друзьями, чтобы те оказали ему прием, достойный его «доброго сердца». И вдруг между двумя нашими странами возникли политические противоречия. И этот писатель сразу же изменил отношение к Марику. Не знаю, что было на душе у самого писателя, но Марик страдал и страдал долго.
Читать дальше
Конец ознакомительного отрывка
Купить книгу