Для этой памятной книги [31]многие деятели искусства и литературы нашей страны написали взволнованные страницы воспоминаний, в которых искренне и с разных точек зрения нарисовали портрет Мариана Ткачёва – талантливого и душевного друга Вьетнама. Если написанное мною прибавит хотя бы пару новых черточек, которые украсят созданный портрет, прольют дополнительный свет на человеческие качества, жизненный путь и заслуги этого человека перед литературой нашей страны, то я буду считать свою задачу выполненной.
Как будто сегодня, я помню первое мое впечатление о нем, когда летом 1955 года он появился в нашем вьетнамском интернате в Москве (мы называли его Мак-ты-кхоа). Тогда было в ходу кем-то придуманное выражение «красные семена», так называли вьетнамских детей, которых в годы войны Сопротивления французам отбирали для отправки на учебу в социалистические страны, и прежде всего в Советский Союз – бастион мировой революции. Около сотни нас – вьетнамских учащихся из числа этих самых «семян» заботливо и тщательно «выращивали» в большом ухоженном особняке в старинном центре необъятной Москвы. В нашей школе была дирекция и более десятка учительниц, которые каждодневно занимались с нами, не считая обслуживающий персонал. Примечательно, что среди них были несколько человек, которые прекрасно знали французский язык; они были присланы в нашу школу потому, что советские друзья считали, что раз мы из страны, которая является колонией Франции, то мы наверняка должны знать французский, поэтому наши учительницы через этот язык-посредник пытались общаться с нами и преподавать нам русский язык. Но все мы были детьми участников войны Сопротивления, мы не знали ни одного французского слова, поэтому в конце концов оказалось, что несколько учительниц фактически остались без работы и их перевели в другие места. На смену им, чтобы помочь нам учить русский язык, руководство школы приняло одного молодого человека с высшим образованием, да к тому же немного знавшего вьетнамский язык, что было очень редким явлением в СССР той поры. Этим молодым человеком и был Мариан Николаевич Ткачёв.
Первое мое впечатление, когда я увидел его, – он не был похож на русских, которых мы знали и с кем ежедневно общались. Он не был похож на них ни обликом, ни манерами. Что-то в нем было застенчивое и одновременно экстравагантное, в нем было больше аристократического, чем простонародного, больше от артиста, чем от служащего, больше ретро, чем современного, что-то такое не совпадающее с окружающей социальной средой, что-то выходящее за рамки типичного советского человека, у которого нам полагалось учиться и следовать примеру, образец которого символизировали директриса нашей школы, завуч и наши учительницы. Если к его весьма оригинальной прическе, о которой многие писали и говорили, – постепенно привыкали и потом уже не обращали на это внимания, то другие его особенности создавали немало проблем на его жизненном пути, чему я был свидетелем, будучи еще подростком и еще практически ничего не зная о советском обществе.
Мы с ним подружились, когда он уже не работал в нашей школе, а приходил пообщаться со мной, и каждый раз мы очень долго беседовали; однажды, когда он ушел от меня, дежурная по школе – в тот день завуч – пригласила меня в свой кабинет и сказала:
– Послушай, Кы, мы видим, что ты очень любишь Мариана Николаевича. Конечно, дружить с кем-то – это твое право, но я должна тебе сказать, что Мариан не является комсомольцем, а ты сейчас готовишься вступить в комсомол, не так ли? К тому же он еврей, – и на ее губах появилась саркастическая улыбка.
В тот период в нашей школе была создана первичная организация Союза трудовой молодежи; я как сын погибшего революционера, естественно, считал необходимым быть в рядах Союза, однако, чтобы стать его членом, нужно было хорошо выполнять задания, которые поручала организация, но эти задания (к примеру, следить, не возникли ли в классе любовные парочки – это категорически не позволялось) я считал, что никоим образом не должен выполнять, (Почему запрещается любить? Можно ведь и любить, и хорошо учиться, стать знающим специалистом, а потом всеми силами служить Родине, не так ли?) и не выполнял. Если Мариан, рассуждал я, пока не комсомолец, как и я сейчас, значит, у него были какие-то мелкие провинности или он с чем-то не сумел справиться в организационном плане, вот как я, например. Но разве можно считать его плохим человеком? А то, что он еврей, – почему такая дискриминация по отношению к евреям? И когда Мариан в очередной раз пришел к нам, я его спросил обо всем этом.
Читать дальше
Конец ознакомительного отрывка
Купить книгу