Петр Чайковский - Переписка П. И. Чайковского с Н. Ф. фон Мекк

В тот же день я выехал сюда. Вчера имел совещание с директорами здешнего Филармонического общества. Концерт мой назначен на 8 февраля нового стиля. Завтра утром еду в Гамбург, где мне хочется слышать концерт под управлением Бюлова. Там же состоится мой концерт 20/8 января. В промежутке я хочу уехать в какой-нибудь город, где меня никто не знает, чтобы несколько дней пробыть в одиночестве и молчании. Нет сил описать Вам, до чего я устал и как я жажду отдыха!

Надеюсь, дорогая моя, что Вы простите меня за то, что пишу Вам теперь так редко и мало. Зато часто, очень часто думаю о Вас и завидую тишине и миру, которые царят вокруг Вас в Вelair.

Будьте здоровы, дорогой, милый, бесценный друг!!! Всем Вашим поклон.

Ваш П. Чайковский.

Любек,

30 декабря 1887 г./11 января 1888 г.

Милый, дорогой друг мой!

Не правда ли, удивительно, что я попал в Любек? Не знаю, сказал ли я Вам в последнем письме моем, что намеревался скрыться куда-нибудь на несколько дней, чтобы свободно вздохнуть в одиночестве, собраться с мыслями и вооружиться терпением для будущих моих страданий! Да, именно страданий! Конечно, моя авторская амбиция удовлетворена тем, что я делаю известной свою музыку в Западной Европе, но чего мне это стоит. Ведь я создан для того, чтобы работать в тиши уединения, а совсем не для публичного выставления своей персоны напоказ. Но делать нечего, постараюсь до конца нести добровольно наложенный на себя крест, и зато если доживу, что это будет за счастие вернуться домой и надолго!

Итак, третьего дня вечером я выехал вместе с Бродским в Гамбург. Почти прямо с железной дороги мы попали на репетицию концерта, в коем Бродский должен был играть, а Бюлов дирижировать. Бюлов отнесся ко мне очень любезно и внимательно. После репетиции я посетил особ, находящихся во главе Управления Филармонического общества, в коем двадцатого состоится мой концерт. Программа, дни и часы репетиций, всё это теперь вполне улажено. Вечером я был в концерте. Бюлов гениальный дирижер; нельзя более совершенно исполнить героическую симфонию, чем это было сделано вчера, несмотря на то, что оркестр у него по составу не первоклассный. Сегодня утром я выехал в Любек. Гостиница здесь отличная, и я устроился на несколько дней самым комфортабельным образом. С завтрашнего дня начну подготовлять вещи, которыми буду дирижировать в Гамбуpге и Беpлине.

Поздравляю Вас с Новым годом, дорогой, милый друг! Посылаю Вам самые горячие пожелания счастия и здоровья; всем, с Вами находящимся, передайте, пожалуйста, искреннейшие поздравления мои.

Если будете писать мне, прошу адресовать: Вerlin, Leipzigerstrassе, 37. Bote u. Bock. Pour remettre a M. P. T.

Будьте здоровы, дорогая! Дай Вам бог всякого счастия.

Беспредельно преданный

П. Чайковский.

Главное, будьте здоровы! Надеюсь, что Вам хорошо в Belair.

Любек,

1888 г. января 2-10. Любек-Гамбург.

2/14 января 1888 г.

Милый, дорогой друг мой!

Я стал до того беспамятлив, что решительно не могу припомнить, писал ли я Вам, почему и для чего попаду в Любек. Я приехал сюда отдохнуть и насладиться хоть несколькими днями одиночества. Вот уже четвертый день, что я здесь. Первые три дня были для меня самыми приятными и счастливыми, насколько при подобных обстоятельствах может быть приятность и счастие. Я невыразимо наслаждался возможностью молчать, никого не видеть, кроме встречных на улице незнакомцев, быть, одним словом, свободным от всякого напряжения и насилия над собой. Успел позаняться, т. е. приготовить к гамбургскому концерту вещи, которые вновь буду дирижировать; успел вообще собраться с мыслями, придти в себя. Даже тоска по родине меня на время оставила, и Новый год я встретил одиноко, в своем номере, нисколько не предаваясь унынию. Увы! Вчера вечером всё испортилось. Я пошел в оперу, меня узнали, в антракте масса каких-то господ пришла со мной знакомиться, я был измучен вопросами: как, почему, зачем? - и т. д. Приставали, чтобы я пошел в какой-то клуб, чтобы на другой день, т. е. сегодня, я завтракал там-то, обедал там-то, и, между прочим, особенно был назойлив какой-то русский, Огарев, рассказывавший про свои сочинения, желавший мне их показать и доведший меня до полного отчаяния. Я сказался больным, уверил всех, что уезжаю сейчас же, и сегодня весь день не выходил из комнаты. Раз что нужно скрываться, - удовольствие прошло.

Сегодня, милый друг мой, я получил очень важное и радостное известие. Государь назначил мне пожизненную пенсию в три тысячи рублей серебром. Меня это не столько еще обрадовало, сколько глубоко тронуло. В самом деле, нельзя не быть бесконечно благодарным царю, который придает значение не только военной и чиновничьей деятельности, но и артистической.