Всеволод Кукушкин - Лидер. Сергей Павлович Павлов

Но Павлов привык работать сам, он был человеком дела и решал задачи в интересах государства. Для него дипслужба стала не «отбытием номера», способом дотянуть до пенсии, а возможностью принести пользу. Вот только, по большому счету, многим это не было нужно. У державы-то не спросишь, нужно спрашивать у «государей», а у тех в восьмидесятые-девяностые годы прошлого столетия были другие интересы, которые стояли выше государственных. И Павлов в этой среде был «инородным» телом, он-то оказался закоренелым «государственником».

После успеха на Олимпиаде-72 требовались новые победы. Но руководство Спорткомитета помимо того, что было озадачено необходимостью добиваться высоких результатов, решило как-то приблизить спортивных звезд к… народу. И вместе с ЦК ВЛКСМ были сформированы специальные «бригады» чемпионов, которые ездили на ударные комсомольские стройки. Сейчас об этом говорят с улыбкой, но тогда… Я сам помню встречу с Александром Мальцевым, который с неподдельным восторгом, при всей своей немногословности, говорил о красоте Сибири. Естественно, были у спортсменов и розыгрыши, которые со временем превратились в легенды, причем героями были не кто-либо, а выдающиеся олимпийские чемпионы Валерий Борзов и Валерий Харламов.

«Все ведь зависит от личности, а не от того, спортсмен ты или слесарь, – вспоминал Ракита. – И интересы у всех были разные – у одних широкие, а другие ограничивались одним стаканом. Люди же бывают разного калибра. И компании у спортсменов были разные. Одна, скажем, для шахмат и преферанса, другая – чтобы к девушкам ходить, а третья – чтобы выпивать и разговаривать».

В девяностые годы прошлого столетия слово «патриотизм» то ли по недомыслию, то ли умышленно новоявленные идеологи постарались вытравить. Но чувство-то, к счастью, у многих осталось…

«Когда мы выступали на любых соревнованиях, то меньше всего думали о деньгах, – говорил Александр Тимошинин. – У нас был флаг, была Родина, была, наконец, в том же спорте классная идеология. Мы знали, что в спорте надо выигрывать, что того, кто рядом с тобой на старте, надо порвать на дистанции. И с соперниками у меня были при этом великолепные отношения, мы в обход всяких инструкций все-таки встречались, общались. Но на старте для меня ничего не существовало, кроме дистанции, которую надо пройти. И тут заканчивалась всякая дружба. Дело есть дело. Это было мое дело, которое я очень любил. И я очень любил выигрывать… Получая награды на пьедестале, мы испытывали чувство гордости, гордости за страну. А деньги… после первой Олимпиады премия была 1624 рубля, после второй – в Мюнхене вручили 960 марок ФРГ, а в Москве – 2750 рублей. Мой сын как-то недавно сказал: «Не в то время ты, папа, родился… Сейчас бы с такими результатами на «Лексусе» ездил…»

В 1976 году предстояли две Олимпиады – зимняя в австрийском Инсбруке и летняя в Монреале. А зимняя Олимпиада особенная – здесь каждая медаль на особом счету. И вот Павлову докладывают, что выдающийся тренер, который готовит запланированных чемпионов, Станислав Жук, «вошел в пике» и несколько дней его не могут найти.

Молодой тогда сотрудник отдела хоккея Игорь Тузик был вызван в кабинет к председателю для разговора о подготовке хоккеистов. Обсуждались какие-то мелкие вопросы, шло обычное рутинное совещание, и вдруг – стук в дверь, она мгновенно открывается и появляется… Жук. Вид у него, мягко говоря, был несколько помятый. А в тот период уже была установка – «дать бой зеленому Змею Горынычу».

«Павлов встал из-за стола и пошел навстречу Жуку, так, мол, и так, Станислав Алексеевич, все-таки мы готовимся к Олимпиаде, – вспоминал Тузик о том разговоре, – а у тебя что-то не в порядке, вроде бы и со здоровьем. «Сергей Павлович, в чем проблема? – спросил Жук. – Вас беспокоит подготовка и в какой я форме?» И тут Жук с места, как был в брюках и какой-то тужурке, вдруг сделал… переднее сальто. Если бы он сделал заднее сальто, то это было бы так, ничего особенного. Но переднее сальто, даже будучи в хорошей форме, без «пике» в пол немногие могут исполнить. А Жук еще и притопнул, и руками исполнил какой-то элемент из цыганочки.

Сергей Павлович смотрел на это несколько ошеломленно и ничего не смог сказать, только рукой махнул – ладно, но чтобы это было в последний раз. Все, к Олимпиаде готовимся… «Не беспокойтесь, Сергей Павлович, будут у нас медали», – заявил Станислав Алексеевич и после этих слов был отпущен без всяких нотаций или внушений».