Эдуард Гурвич - Дерзкие параллели. Жизнь и судьба эмигранта

А вот человек серьёзный и с громадной любовью относится к русскому искусству. Но и при этом он – князь. И с другой стороны – собиратель русской театральной живописи, и это прежде всего указывает на то, что театральная живопись имеет свое самодовлеющее значение и большую ценность, что не все, особенно на Западе, понимают. Надо сказать, что я с известным намерением вложил ему в руку эскиз Калмакова, потому что в этом есть какая-то ирония над современным обществом. Вот такой мастерски нарисованный рисунок Николая Калмакова, изображающий именно чёртика, какого-то демона в руках Лобанова. Вот это основа его отношения к жизни, так сказать, немножко демонического порядка. Вот это то, что меня особенно вдохновило. Да и самая его улыбка, такая сдержанная. Вот все восхищаются улыбкой Джоконды. Почему? Потому что это улыбка и не улыбка. Вообще, искусство без улыбки, по-моему, нельзя трактовать. В искусстве нужно, чтобы всегда была какая-то улыбка. Чуть-чуть ироническая, чуть-чуть доброжелательная. Такая вот основа моего чтения; моя концепция в этом и заключается. Но при этом я хотел намекнуть, понятно, и на происхождение Никиты Дмитриевича – в окно виден ростовский собор. Это, по-моему, очень красиво. Что из каких-то пучин русской истории, которые действительно творили. Да с тем же, я бы сказал, идёт его род. Это же связывает его с Щукиным и Морозовыми, с Дягилевым, с людьми воодушевлением и преданностью искусству. В этом лице есть какая-то тайна. Вот на фоне той тайны такое светлое, радостное чем-то как бы освещенное лицо…»

Портреты князя Лобанова лично меня занимают не только как артефакт. Вращаясь в мире художников, он не мог их не привлекать. И тут ничего неожиданного нет. Но личность Никиты Дмитриевича столь многогранна, его суждения и поступки вызывают такие споры, а порой и раздражение, непонимание, что просто провоцируют перевести разговор в другую плоскость – на литературный портрет князя. Этот метафорический портрет для меня привлекателен потому что он включает в себя не собирательство, не приобретение, а черты той могучей энергии, с которой князь бросался пропагандировать то, что отыскивал и ставил на надлежащее место в своей коллекции. В 1954 году Лондонская выставка, посвященная Дягилеву, не только открыла глаза 19-летнему юноше на искусство театральной живописи, но и замечательным образом переродила его. Поясню. Спустя десять лет, после начала собирательской деятельности, желание «иметь», если не заменилось, то стало конкурировать с желанием «показать то, что имею». Коллекционеру захотелось поделиться найденными сокровищами, любоваться ими не одному, а обсуждать, искать единомышленников. Может быть, к этому толкало и то обстоятельство, что коллекция разрасталась на глазах. И держать её у себя в доме стало невозможным!

Так или иначе, но уже в 1965 году Лобановы с радостью откликаются на обращение к ним фонда Ребекки Харкнесс помочь организовать в Нью-Йорке выставку театральной живописи русских художников. Супруги предоставили на выставку 46 работ. Искусствовед В.Завалишин вспоминает об этой первой выставке, где все экспонаты были из личных коллекций Никиты и Нины Лобановых-Ростовских и Георгия Рябова: «Оба коллекционера были тогда молоды и небогаты. Лобанов-Ростовский кончал Колумбийский университет, а Рябов начал работать в Музее современного искусства на 53-й улице (иногда его называют Музеем 53). Поняв, что имею дело с энтузиастами и бессребрениками, я принял участие в составлении каталога выставки и написал к нему вступительную статью. Выставка эта имела скромный успех. В американской прессе её осторожно похвалили, оговариваясь, однако, что ожидали большего».

Но это не обескуражило Лобанова. Спустя два года тот же Завалишин писал в газете «Новое русское слово» о новой выставке: «В музее Метрополитен 1 июня открылась замечательная выставка костюмов и художественно-декоративного оформления русскими мастерами балетных, оперных, вообще театральных постановок. Выставка эта организована Международным выставочным фондом в Вашингтоне, и в основу её положено собрание Никиты Лобанова-Ростовского и его жены со 105 экспонатами из 112… Юрий Анненков написал прекрасное вступление к каталогу (на этот раз каталог был оплачен Международным выставочным фондом. – Э.Г.) со многими иллюстрациями. Анненков напоминает, что благодаря русским художникам произошло перерождение художественно-декоративного оформления как русской, так и европейской сцены, причём прекрасным посредником между Россией и Западом оказался неповторимый Сергей Дягилев». Примечательно, что Международный выставочный фонд затем представлял эту выставку на протяжении двух с половиной лет в 17 музеях США. И эта практика закрепилась надолго.