Эдуард Гурвич - Дерзкие параллели. Жизнь и судьба эмигранта

Отношение власти и общества к такому искусству толкало людей, разбирающихся в нём, к нелегальному собирательству произведений отвергнутых художников. Из коллекционеров составлялся круг настоящих искусствоведов, работавших в самых различных областях. В.А.Дудаков работал старшим дизайнером в издательстве «Мелодия». Он делал деньги на частных заказах по оформлению обложек грампластинок. Доходы от этой деятельности он тратил на создание коллекции русского изобразительного искусства XX века. Будучи моложе старшего поколения собирателей, он сошёлся с ними. Рубинштейн был его учителем по «обмену-обману, коллекционированию-стяжательству», как выражался сам Валерий Александрович. Первую работу он купил в 1970 году. Это была картина нонконформиста В.Вейсберга «Натюрморт». Собирал обменами. Например, у него было 22 работы Фалька и 40 работ М.К.Соколовых. 20 процентов этих работ он продал, а остальное обменял. В коллекции остался лишь один Фальк и два Соколовых. А собирал Дудаков художников «Голубой розы», «Бубнового валета», «Мира искусства» и русского авангарда начала XX века…

– За коллекционирование, – вспоминал он, – никого не преследовали. Преследовали за спекуляцию, а именно покупку работы по одной цене и продажу по другой. Частные сделки отслеживались, и, если коллекционер попадал под статью «спекуляция», у него могли конфисковать собрание, как это случилось в 1985 году с несколькими коллекционерами. Без покупки-продажи ни одной коллекции не создано. Поэтому те, кто занимался перепродажей, попадали под действие закона о дополнительном получении прибыли. Разумеется, никто не мог преследовать, скажем, крупнейшего врача-уролога А.Я.Абрамяна, лечившего генсека Л.И. Брежнева и министра внутренних дел генерала Н.А.Щёлокова. Они, как и президент Академии медицинских наук Н.Н. Блохин, были коллекционерами и тоже покупали-продавали. Но они были прикрыты «государственной машиной».

Коллекция Дудакова отличается, по мнению специалистов, широким диапазоном. Там есть не только Шагал, но и витраж работы Берн-Джонса, который Дудакову удалось приобрести, когда во времена Хрущёва витраж выкинули при закрытии англиканской церкви в Москве. К суждениям этого коллекционера прислушиваются и сегодня, так как он один из немногих, кто видит, например, резкий контраст между старыми и новыми коллекционерами, между теми, кого раньше называли «спекулянтами», и новым поколением «антикварных дилеров».

Сегодня в семьях олигархов отцы семейств покупают Шишкина и Айвазовского, а вот дети их, получив образование за границей, признают только язык современного искусства. И они уж точно будут коллекционировать современное искусство, что само по себе большой риск. Покупая картину, собиратель не думает, конечно, о помощи художнику. Он сосредоточен на желании обладать. Но объективно он совершает, конечно, благотворительный акт. Дудаков, ныне проживающий в Лондоне, полагает, что собиратели будут сосредотачивать своё внимание на крупнейших художниках-шестидесятниках. Это Вейсберг, Краснопев-цев, Свешников, Харитонов, Немухин, Шварцман, Штейнберг и другие. А также те, кто следует за ними: Кабаков, Васильев, Комар и Меламид, Захаров.

Имя Дудакова, помимо всего прочего, связано с клубом коллекционеров, который был учреждён в 1987 году при советском Фонде культуры. А случилось это так. Фонд возглавлял академик Дмитрий Сергеевич Лихачёв, но все практические вопросы решал Г.В.Мясников, первый заместитель председателя советского Фонда культуры. К нему и пришёл в январе 1987 года Дудаков с предложением… создать музей современного искусства.

Мясников внимательно выслушал меня, – вспоминал Дудаков, – пыхтя своей папироской «Беломорканал» (который курили большинство партийных деятелей), а потом спросил, сразу пере идя на «ты»:

– А чем ты вообще занимаешься?

– Да вообще-то я коллекционер.

– Вот этим и займись. Ты можешь собрать коллекционеров – по крайней мере, Москвы?

Я вполне авторитетно ответил, что могу, так как я тогда уже был признанным коллекционером. И вот 17 мая того же года мы образовали клуб. Его председателем стал Савелий Ямщиков. Он был членом правления советского Фонда культуры – фигура для нас тогда нужная, но декоративная. В клуб входили 100 с лишним собирателей Москвы, Ленинграда, Киева, Риги и других городов, среди которых были очень влиятельные люди. Фактически клубом руководил я и вёл работу с коллекционерами всего Советского Союза. Кроме того, я был штатным функционером самого Фонда культуры. Очень благосклонно к нам относилась Раиса Максимовна Горбачёва, которая была членом президиума советского Фонда культуры. Она, честно сказать, не очень разбиралась в искусстве. Её любимым художником был Шилов. Помню, как на одной из первых выставок, проходившей в Фонде культуры под названием «Образ русской женщины от Рокотова до Синезубова», мы с P. M. Горбачёвой подошли к картине Тропинина. И она сказала: «Посмотрите, как хорошо написаны руки, прямо как у Шилова». Но к нам, коллекционерам, она относилась с огромной симпатией.