Всеволод Чаплин - Вера и жизнь

На «ближнезарубежном» фронте у Суркова гораздо меньше возможностей. Впрочем, он наверняка на этом «участке» долго не засидится: или вернется к руководству макроуровня, или уйдет в творчество, как однажды уже ушел с видного, но скучного вице-премьерского поста.

Став преемником Суркова на посту ответственного за внутреннюю политику и, по расхожему определению некоторых СМИ, реальным «хозяином» Кремля, Вячеслав Викторович, судя по всему, решил, что ему открылся путь на самый верх. К нынешней позиции он шел, оставляя за собой немало брошенных и преданных партнеров и покровителей – что в Саратове, что в Думе. Недругов у него немало, искренних друзей – дай Бог, если единицы. Любимый конек «Славы-бис» – довольно примитивная игра на человеческих страхах и амбициях. Для этого используются угрозы снятия с какой-либо должности или обещания должностей, а по мелочи – награды, вхождение (невхождение) в разные советы и приглашение (неприглашение) на различные тусовки. При помощи всего этого абсолютным большинством нашего политического класса можно управлять – как и религиозного, кстати. Самое неприятное для Володина – когда ему перестают повиноваться хотя бы в мелочах. За этим сразу следует попытка «забанить» – очень мелочная и упрямая. Знаю это по себе и по многим коллегам из Общественной палаты.

Очень много сил прилагается для того, чтобы на мероприятиях с участием Президента не прозвучало ни одного действительно независимого голоса, не было ни одного несогласованного выступления. Да, главу государства к вопросам и выступлениям надо готовить. Но сейчас, похоже, «банят» прежде всего тех, кто может нажаловаться Путину на Володина.

Нынешний архитектор внутренней политики, бесспорно, уступает по уровню интеллекта и мастерства своим предшественникам – он может работать только с подчиненными, а не со средой, оказывающей качественное сопротивление, волевое и интеллектуально емкое. Это, как можно предположить, вызывает серьезные комплексы. Один радиожурналист рассказывал мне: околовластные интриганы разогнали всю редакцию после того, как он заявил в эфире, что Сурков умнее Володина.

Я не исключаю, что в моей судьбе сыграли определенную роль некоторые светские силы. Я не стесняюсь, например, критиковать господина Володина, заместителя руководителя Администрации Президента. Я считаю, что Володин и «володинщина» – это опаснейшие для России вещи. Известно, что у этого господина есть президентские амбиции, не дай Господь, этот человек дорвется до верховной власти. Это человек, который не в состоянии ответить на серьезные нравственные обвинения в свой адрес – Интернет ими полон, мы знаем, но ответы мы не получаем. Я когда-то сказал, будучи в своей прежней должности, 10 октября на пресс-конференции в «Интерфаксе», что у нас есть опасные для страны представители гей-сообщества в культуре, СМИ и в органах власти. Вскоре после этого вышла статья в «Известиях», 18 ноября, где говорилось о том, что какие-то агенты Госдепа планируют озвучивать в прессе имена господина Володина и господина Грефа в связи с какими-то гей-скандалами. Никто из агентов Госдепа не выступил – я себя агентом Госдепа не считаю и не являюсь им, но почему-то вдруг такая статья появляется. То есть кто-то очень хотел обезопасить свое имя попытками обвинения возможных критиков в связях с Госдепом. На обвинения нравственного плана ответить можно тремя путями. Можно сказать: это неправда. Можно сказать: это правда, я считаю это правильным для себя, и на этом буду стоять, и совершу так называемый каминг-аут. А можно ответить третьим образом, я думаю, такой ответ был бы лучше всего: да, что-то в жизни было, я отказался от этого, я стал другим, я раскаялся. Вот если такой ответ прозвучал бы от кого-то из упомянутых господ, ну слава Богу было бы.

Во время переговоров с Администрацией за последние два-три года – что по линии Церкви, что по линии Общественной палаты – коллеги давали понять, что володинские указания не обсуждаются ни в каких аспектах. Попытка не соглашаться с самим Володиным, несмотря на его широкую улыбку, приводила не к диалогу, а к интриге. Что ж – на это я всегда отвечал максимально прямо, называя проблему открыто и во всеуслышание. Например, это касалось критики строительства «общегражданской» идентичности в ущерб русской и православной. Или вопроса о смене элит.