Александр Гольцов - Взгляд в «колодец времени»

Ещё одним знаковым событием детства стал уход из жизни И. В. Сталина – Председателя Совета Министров СССР и секретаря ЦК КПСС, длительное время (обычно считается с 1929 г.) практически единолично руководившего страной. Его смерть произошла 5 марта 1953 г. в 21 час 50 минут по московскому времени. Газеты и радио сообщили об этом утром 6 марта. По всей стране был объявлен пятидневный траур. До этого в течение двух дней публиковались в газетах и передавались по радио бюллетени о состоянии здоровья Сталина. Скорбный голос Ю. Б. Левитана, знаменитого и всенародно известного диктора советского радио, зачитывавшего эти бюллетени, как бы усиливал ощущение надвигающейся беды.

Болезнь и смерть И. В. Сталина действительно были восприняты большей частью населения страны как общегосударственная трагедия. Помню, как при известии о смерти Сталина плакали моя бабушка и мама, как старательно (всё-таки мужчина!) скрывал свои слёзы отец, хотя переживания ясно отражались во всём его облике. Схожая реакция была и у наших соседей. И многие тогда задавались вопросами: что теперь будет? Как дальше станет жить страна без сталинского руководства? Общая подавленность и, я бы сказал растерянность, тех дней отразилась и на нас, детях. Мы тоже ощущали, что случилось что-то страшное, непоправимое. Особенно сильно воздействовали на нас прозвучавшие 9 марта, в день похорон Сталина, гудки предприятий города, паровозов на железной дороге во время минуты молчания. Казалось, что плачет вся страна.

Такое восприятие ухода из жизни И. В. Сталина понятно. Граждане СССР более четверти века привыкли все трудовые достижения страны в предвоенное время, победы на фронтах Великой Отечественной войны, послевоенное восстановление народного хозяйства связывать с именем Сталина. Многие искренне считали, что именно его мудрость и прозорливость, умелое руководство Коммунистической партией и страной, позволили успешно пройти через все тяжёлые испытания и после войны начать уверенное движение к светлому будущему.

Пройдёт совсем немного времени – три года – и о Сталине заговорят уже по-другому. К сожалению, как нередко бывает в нашей стране (да и не только в нашей), общественное мнение, опять же по сигналу, данному “сверху”, резко и безоглядно повернулось, что называется на 180* и началось не знающее границ, и я бы сказал приличий, осуждение культа личности Сталина. О своём видении и восприятии этого процесса расскажу чуть позже, когда дойду в повествовании до XX съезда КПСС. А пока страна буквально была погружена в горе.

Естественно, были и те, кто радовался этой смерти, особенно политзаключённые, кто связывал с ней надежды на развёртывание процессов демократизации и открытости нашего общества, на расширение научного, технологического и культурного сотрудничества с капиталистическими странами (научная, техническая и творческая интеллигенция). Но в первые месяцы наиболее ощутимыми, зримыми последствиями смерти Сталина стали прекращение т. н. “дела врачей-убийц” и амнистия, по которой на свободу среди прочих категорий осужденных вышло и некоторое количество политзаключённых, имевших сроки лишения свободы до пяти лет, поскольку амнистии подлежали только они. А таких среди этой категории узников было немного, потому что за антисоветскую деятельность сроки давали значительно более длительные. Широкий пересмотр дел и реабилитация несправедливо и безосновательно осужденных по этим статьям были ещё впереди.

Зато вышло на свободу значительное число уголовных преступников, создавших в ряде районов страны напряжённую криминогенную обстановку. Пошли разговоры об участившихся случаях краж, грабежей, поножовщины и даже убийств. Различного рода слухи, появившиеся на этой почве, раздували масштаб криминальных событий, сдабривая их всякими “ужасными” подробностями, естественно абсолютно “достоверными” (как у В. В. Маяковского: “Кум сказал.

А в нём ума! Я куму-то верю…”). Но всё же основную массу амнистированных составляли люди, осужденные за незначительные правонарушения, не представлявшие опасности для общества. Были такие и из нашего района, знакомые и родственники друзей. На нас эти события отразились в том, что родители ввели определённые ограничения на наши прогулки за пределы улицы, особенно в вечернее время и предупреждали о необходимости более осторожно относиться к незнакомцам. Продолжалась такая “напряжёнка” в общем-то недолго и, к чести милиции тех дней, криминальную обстановку удалось достаточно быстро вернуть в прежнее русло. Каких-то катастрофических последствий эта амнистия, несмотря на её поспешность и непродуманность, не имела, хотя считается, что именно с ней связано начало проникновения в общественно-культурную жизнь тогдашнего советского общества “блатной” романтики и некоторых традиций уголовного мира.