Б. Громбчевский - Путешествия по Центральной Азии

Трудно описать словами в полной степени очарование, красоту и величие этих мест. Одновременно прекрасных и смертоносных. Ни фотографии, ни видео не могут передать испытываемых здесь путником эмоций и чувств! За 12 лет с 1998 по 2009 г. мы проехали и прошли по горам и пустыням этой обширной и замечательной дружелюбной страны многие тысячи километров, прониклись уважением к отваге и упорству наших соотечественников и других исследователей Центральной Азии, посещавших эти края более века назад.

Предлагаемая вниманию читателей книга, несмотря на давность событий, и сейчас представляет интерес не только как уникальный исторический источник, полный разнообразных географических и этнографических сведений, но и как увлекательный и интригующий рассказ самого Б. Л. Громбчевского о совершенных им удивительных и опасных путешествиях в землях далеких и неведомых.

О. Г. Чхетиани

Отъезд из Маргелана. Земледелие в Ферганской долине. Араван. Священные змеи и сталактитовая пещера. Ош. «Трон Соломона». Целебная скала для бездетных женщин

Первое путешествие в Кашгарию, провинцию на западе Китая, я совершил в 1885 г. при следующих обстоятельствах.

В то время я служил чиновником по особым поручениям при губернаторе Ферганской области, генерале Н. А. Иванове [25] Иванов Николай Александрович (26.01.1842–18.05.1904) – генерал-лейтенант, туркестанский генерал-губернатор и командующий войсками Туркестанского военного округа (1901–1904). В описываемый период – военный губернатор Ферганской области. . Согласно договору между Россией и Китаем от 1881 г. [26] Имеется в виду «Договор между Россией и Китаем об Илийском крае», заключенный в Санкт-Петербурге 12 февраля 1881 г. – Прим. сост. представителям обеих держав раз в три года надлежало инспектировать и приводить в порядок пограничные столбы, разделяющие два этих государства. Осуществить эту деятельность с российской стороны было поручено мне. Из Маргелана, где я тогда жил, мне предстояло отправиться в Кашгар, резиденцию китайской администрации, и оттуда, получив инструкции от российского консула в Кашгаре, выехать вместе с представителем Китая в сторону границы, которая проходила по хребту Тянь-Шаньских гор. На этом отрезке границы было 14 пограничных столбов, установленных на 14 перевалах Тянь-Шаня, через которые можно было переправиться из Китая в Россию.

Чтобы обрисовать тогдашние условия российской службы, замечу, что для поездки в соседнее государство, где мне в качестве официального лица надлежало вместе с представителем Китая объехать верхом около 700 км вдоль Тянь-Шаня, самой высокой горной цепи этой части азиатской возвышенности, я получил аванс в размере 200 руб., о которых по возвращении должен был отчитаться. Как поручику мне полагались 30 копеек суточных и «прогоны» на 1,5 лошади из расчета по 1,5 копейки за одну лошадь на один километр. Каким образом, располагая столь скудными средствами на дорожные расходы, можно было путешествовать по труднодоступным горам и к тому же в местности, населенной кочевниками, где буквально все, в том числе постель, палатки, консервы и т. д., приходилось везти с собой, то было ведомо одному российскому интендантству. Однако такой существовал порядок.

И все же я взялся за это поручение. За границу меня влекло непреодолимое желание побывать в краях, которые были по тем временам terra incognita .

Я был извещен о предстоящей командировке 7 августа, а уже 10-го выехал из Маргелана в Ош. Меня сопровождали пятеро оренбургских казаков в качестве конвоя и двое местных джигитов как личная прислуга. Багаж везли две вьючные лошади.

Весь караван состоял из восьми хорошо вооруженных людей, восьми верховых и двух вьючных лошадей [27] Переводчика у меня не было. Переводчика, который знал бы китайский язык, в местной администрации не нашлось. Местными же наречиями – сартовским (узбекским) и таджикским – я сам владел в совершенстве. Незнание китайского языка и отсутствие квалифицированных переводчиков вынудили обе стороны использовать узбекский язык в качестве языка дипломатии. Ноты китайским властям русские писали по-русски, прилагая перевод на узбекском языке. Китайцы же писали ноты по-китайски, также прилагая перевод на узбекском. При личных контактах русские вели переговоры через переводчиков, знавших русский и узбекский языки, а переводчики китайской стороны владели китайским и узбекским. – Прим. авт. .