Наталья Князева - Исповедь детдомовки

– Надо было этого мальчика укусить.

– Ань, ну, не лучший совет ты даешь ребенку.

– Да она все равно тупая, не поймет.

Я Анну все-таки послушала и на следующий день в садике прокусила обидчику ногу до крови. Потом мальчика в другой сад перевели. От меня, наверное, подальше.

Вообще о моем состоянии здоровья особо не беспокоились. Привести меня в сад с высокой температурой было нормой. Однажды к тихому часу я стала плохо соображала, жаловалась на сильную головную боль. Воспитатель вызвала скорую и оповестила родителей. По приезду фельдшер осмотрела меня и сделала укол. Она была еще тем «подарком жизни», сделав мне укол так, что впоследствии развился абсцесс.

Судя по медицинской карте, первую операцию мне сделали в шесть лет. В тот день Анна тащила меня в сад, а я в очередной раз жаловалась на свое состояние здоровья.

– Заткнись, тварь, опять придумываешь, – сквозь зубы отвечала она на мою мольбу.

– Мам, мне сидеть больно, честно.– плача говорила я

Она положила меня на стул и, оголив мою пятую точку, только замахнулась рукой, чтобы всыпать мне по попе, но обомлела от увиденного. На моей ягодице зиял огромный абсцесс черного цвета. Вместо детского сада она в срочном порядке повезла меня в больницу, где ей огласили вердикт:

– Срочно оперировать.

Помню, что после слов врача она так плакала, обнимала меня, целовала… В тот момент я почувствовала себя счастливым ребенком. Ведь она делала, то что я так от нее хотела. Проявление любви.

Меня забрали в палату и стали готовить к операции.

– Раздевайтесь, – сказал врач.

Я стояла, краснела и не хотела этого делать при чужом дяде. Врач понял мое смущение, поэтому позвали медсестру. Она помогла мне раздеться, надела на меня огромный хлопковый халат и носки на подвязках. Выглядела я мягко говоря придурковато. Меня провели в операционную, медсестра помогла мне лечь животом на стол, в операционную стали заходить врачи.

– Холодно, – тихо пожаловалась я.

– Потерпи чуток, – успокаивала медсестра.

Врачи стали привязывать мне руки, и я начала вырываться и плакать.

– Не беспокойся, так надо, – гладя меня по голове, говорила медсестра.

– Зачем? – испуганно спросила я сквозь слезы.

– Чтобы ты не дергалась во сне, – тихим голосом продолжала она.

Мне поставили капельницу и попросили подсчитать до десяти. Один. Два. Три. Четыре. Я уснула. Даже помню, что мне снились. Будто я сижу дома перед телевизором и смотрю любимый мультик «Симпсоны», а вся больница – страшный сон.

Очнулась я от наркоза в палате под тремя одеялами, меня жутко трясло то ли от холода, то ли от наркоза, жутко болело горло. Позже узнала, что это была трубка для вентиляции легких.

К вечеру ко мне пришла Анна, подписала бумаги и забрала меня домой. Почему так сделала? Не знаю, но явно не из-за материнских чувств ко мне, возможно, боялась, что я пожалуюсь медперсоналу на нашу семью и у нее будут проблемы. Дома на меня забили болт, за раной никто не ухаживала, поэтому благодаря «любви» Анны у меня на память остался офигительный рубец на ягодице.

По мимо «любви» ко мне, Анна с Андреем часто проявляли ее друг на друге. Не стесняясь меня и брата, они ругались, громили квартиру или уничтожали друг друга. Так как брат был по старше и мозговитее, он сбегал из дома, оставляя меня одну. А мне в свою очередь попадало во время их разборок. Все, что оказывалось у Анны под рукой, летело в Андрея: будь то чугунная сковородка или старинная икона с металлическим подрамником. Когда я понимала, что накал ругани дошел до предела, я взбиралась на верх шкафа и начинала громко плакать. Анну это раздражало:

– Иди успокой свою маленькую тварь, – обращаясь к Андрею, кричала она.

Анна частенько любила унизить или упрекнуть меня моим существованием:

– Мне тебя в коленях не дали зажать. Я тебя ненавижу. Чтоб ты сдохла.

И все в таком духе.

Вы не представляете, как это было больно слышать. Родная мать говорит это своему маленькому ребенку. Мало того, что говорит, так еще и показывает своим отношением.

Когда была маленькой, во всем винила только себя. Я виновата, что они ругаются, я виновата в том, что появилась на свет. Я ненавидела себя.

Лучом надежды в моей жизни была бабушка, которая забирала нас с братом на выходные к себе в Москву. Это были самые беззаботные для нас дни. Нас баловали, любили, кормили сладостями. Это был просто рай. А когда выходные заканчивались, за нами приезжала Анна (чаще всего в пьяном угаре) и требовала нас отдать ей. От страха я пряталась за диваном и молилась о том, чтобы хоть еще немного побыть рядом с бабушкой, но у нее не было выбора: ей нужно было работать, а с нами оставаться она долго не могла. Ей работа была всегда важнее, и я считала в детстве это нормой.