Михаил Ганевский - «Мишка, Мишка…» Воспоминания

Отличалась от других всем: платье особенное (высокий стиль!), улыбка задумчивая, гладко причесанные волосы, – весь вид, походка, разговор, – говорили о высокой культуре!..

…Это сейчас я разбираю картинку-«лего»… А тогда глаз схватил всё и сразу! Пахнуло невероятной гармонией – до восторга! Остановившегося дыхания!..

Пригласил на танец. И первый раз в жизни «поплыл»… Гибкая, послушная…Музыка во всём…

Мы стали этой Музыкой (без старания, без малейшего напряга)… Было ощущение полёта…Который был вне Времени – вечным… Мы еще не раз танцевали с ней. И каждый раз это было ощущение медленно текущего наслаждения, восторга! Мы почти не смотрели друг на друга. Но наслаждение это сладким ядом вошло в плоть и в душу…

Больше уже я ни о чём, кроме этого(!), кроме неё, ни думать, ни чувствовать не мог!.. Помню мой сумасшедший бег по лесу. Когда кто-то сказал мне, что она с другим танцует… Все вокруг видели, что со мной происходит… Это моё невероятное состояние текущего пламени обожгло её душу…

Мы катались на лодке закатным озером. Ходили, взявшись за руки…

…Мне надо было уезжать! Невыносимо!!

Она оставалась на еще один срок…Я знал, что её зовут Людмила. Щёлокова. Она – дочь советского посла в Аргентине. Отец заболел. И вся семья вернулась в Москву. Она рассказывала об огромных ромашках. О том, как она любит, забравшись с ногами на диван, есть «курабье» и читать энциклопедии. Она училась на четвертом курсе экономического института. Ей исполнился двадцать один год…

А мне?! Мне семнадцать!.. Я перешел на второй курс музыкального училища… Шеф настрого велел летом заниматься!.. Он в августе назначил всем урок, а потом опять, – надолго в гастроли…

Виолончели с собой нет. Денег тоже…

…Но ведь могли родители прислать, чтобы я остался!!

Еще на 12 дней!!.. Но Шеф!..

…На станцию мы шли впятером… Уезжал только я…

В компании была одна женщина, лет 30-40 и двое симпатичных молодых парней. (Им тоже нравилась Люся). Женщина эта, видя, что с нами творится, притормозила парней. Мы шли с Ней держась за руки по лесной тропинке… В поезде я прижался головой к стеклу, но прохлада не приходила… Я написал ей письмо туда, в «Заключье», и боялся уронить на бумагу то, что рвалось из души. Зная Её адрес, ездил на её станцию метро (даже на фото осталось «Университет»).

Она ответила очень мило, даже ласково о том, что никто не собирает ей букетики земляники, не катает на лодке. Что она не сможет сразу по приезде со мной встретиться. Папа болеет, дома ремонт… Отец с матерью смотрели на меня настороженно: удивление, тревога… Наверное я не выдержал – ночью еле сдерживал рыдания. Не получилось, видно. Наутро я рассказал отцу. Он обнял меня за плечи:

– Давай поговорим с тобой об этом через 2 недели. – Через две недели говорить, действительно, было уже не о чем… Лет через пять в троллейбус, в котором я ехал с виолончелью, вошла компания молодых людей. Мне показалось – Она! Дыхание остановилось… Знакомый голос сказал:

– А это – виолончель… – А мне уже пора было выходить.

Она – не Она?!

Лето 63 года было удивительным.

Я тогда дружил с Мишкой К. Он увлекался в то время философией (Ницше, Шопенгауер). Я тоже…

Но всё больше Маркс, Энгельс, Ленин. Когда я взялся за ленинскую работу «Материализм и эмпириокритицизм», мне казалось – у меня черепная коробка трещит, раздуваясь в размерах.

(Кстати, мой отец рассказывал, как он смеялся, читая эту книгу в метро – сумасшедшее фортепиано думало, что весь остальной мир – «это его фантазии”)

Мы с Мишкой учились у лучшего тогда в стране педагога по виолончели. «Шеф» – это мы между собой его так звали. Но мечтали тогда о другом. Романтики, мы хотели учиться в школе КГБ(!?). Чтобы стать Разведчиками…

Хорошо хоть, что приятель Мих. Грига (отца Мишки – Народного Артиста) оказался начальником этой школы.

Пригласили они его в гости. И рассказал он о наших перспективах (слава Богу!). Ну, дали бы нам закончить «Музыкалку» – Училище наше. А потом с музыкой – всё! Институт КГБ. А дальше – как Родина прикажет. Может, всю жизнь «топтуном» пробегаешь, а может – бумажки заполнять (если других талантов нет)… Естественно, мы поостыли…

Мишка К. – интересный был (и есть!) человек! При всей глубине мышления, музыкальных способностях – «Дон Жуан» был тот ещё. Я первый раз с девушкой поцеловался (да и то, по её инициативе) лет в 18-ть. А он… Подходит, как-то, ко мне в училище. И, так растерянно, но серьёзно говорит: