Юрий Лебедев - Ветвления судьбы Жоржа Коваля. Том III. Книга I

В ходе подготовки этой книги я часто бывал в РХТУ для встреч с людьми, хорошо знавшими Жоржа Абрамовича. И каждый раз я старался поговорить и с Александром Петровичем, который всегда помогал мне в организации нужных мне встреч. Иногда нам удавалось обсудить итоги моих бесед и поговорить о главном герое наших исторических изысканий и о тех людях, которые окружали его в Менделеевке. А о них, и обстоятельствах всей «менделеевской жизни», а, особенно, второй половины XX века, Александр Петрович знает много и не понаслышке – он «коренной менделеевец», посвятившей «alma mater» всю свою жизнь. И нынешнее положение «главного историка РХТУ» – не формальное обозначение должности, а точная фиксация его роли в иерархии университетской жизни.

Обычно разговаривали мы в маленьком рабочем кабинете Александра Петровича. Беседовали весьма непринуждённо, порой позволяя себе расслабиться и «рюмочкой чая». Почти всегда на этих беседах присутствовал В. И. Кузин, сотрудник Центра Истории, знаток менделеевского быта и традиций…

Ю. Л. Первый вопрос самый простой. Когда ты познакомился с Жоржем Абрамовичем?

А. Ж. Я познакомился с Жоржем Абрамовичем когда был студентом. На 5 курсе, в сентябре 1963 года. Нам предстояло изучать курс с бесконечно длинным названием «Автоматизация химико-технологических процессов», который мы кратко называли КИП. И я впервые познакомился с ним «визуально» 3 или 4 сентября в 501 аудитории МХТИ. (Сейчас она 511). Он вошёл, представился, рассказал, о чём будет курс, и начал читать. Было очень сложно, даже мучительно слушать его. Вот все говорят, как это было хорошо – акцент и всё такое, но слушать его было тяжело! Да и потом – 5 курс, уже надоела вся система обучения…

А узнал я о нем раньше – от своего старого приятеля, мы с ним и в школе вместе учились и жили в одном общежитии. Он был очень любознательным и говорил мне, когда мы занимались ОХТ, т. е. года за полтора до этого: «Саш, ты знаешь, там на кафедре есть настоящий американец!». И вот когда я увидел его в аудитории, то понял – это действительно настоящий американец! Человек, который вырос здесь, говорить так не мог! Хоть и говорят, что был Жорж великий методист, но по началу, пока ты не заставишь себя его услышать, слушать его было тяжело. Курс был огромный – чуть ли не три лекции в неделю. Поток был большой, так называемые «школьники» – топливники, органики, неорганики, силикатчики в одном замесе…

Голос В. И. Кузина: А Жорж и у меня читал лекции! Поток силикатов и неорганики…

На третьей неделе народ стал разбегаться с лекций. И деканат сделал нам «втык» – ходить надо учиться! И – мне до сих пор этого стыдно – я сдавал ему экзамен и закончил этот курс не блестяще…

Ю. Л. И что было дальше?

А. Ж. А дальше были замечательные зимние каникулы, после которых начиналась УНИРС – «учебная научно-исследовательская работа». Я думал, что вышел из этой игры – курса автоматизации. Меня предварительно определили в группу Н. В. Кельцева, где было много хороших ребят – знакомых аспирантов. И вот проходит организационное собрание в начале семестра. Ведёт собрание Антонина Григорьевна Кузнецова. Я чувствую себя совершенно расслабленным и слушаю «в пол-уха» – кого именно, в какую группу и т. п. И вдруг кто-то толкает меня в бок: «Саш, а ты-то куда?». Я: «Как куда? Я в группу Кельцева!». «А тебя не назвали!». И вопрос к ведущей: «А Сашу куда?». Она отвечает: «А Саша пойдёт со мной!». И повела меня на четвёртый этаж. А там сидят Жорж Абрамович и Ирина Климентьевна! Так началась моя работа с ними…

Ю. Л. Так началась твоя дипломная работа?

А. Ж. Нет, это был десятый учебный семестр, по тогдашнему раскладу – УНИРС. Диплом был у нас одиннадцатый семестр. Мы, «школьники», неделю учились, неделю работали.

Ю. Л. Так чем же ты занимался у Жоржа в это время?

А. Ж. Тогда на кафедре создавалась-реконструировалась установка по исследованию массопередачи на провальных тарелках. Она находилась где-то на кафедре неорганики. И работал там Родионов и, кажется, Шимечек. Это была установка, которую под руководством ещё Ивана Николаевича Кузьминых сделали на кафедре ТНВ, и в создании которой принимал участие аспирант Жорж Коваль. И я начал работать на ней. Сделал диплом.

Ю. Л. Итак, ты выполнил диплом у Жоржа, «но в аспирантуру не попал…»

А. Ж. Да, я ушёл в НИУИФ и уехал в Воскресенск. Но Жорж мне сказал сразу – вот пройдёт время, отработаешь своё, и мы тебя пригласим в аспирантуру. И я действительно получил от него «Почтовую карточку» с приглашением. Не могу её, к сожалению, найти… Это был 1967 год. Народу в аспирантуру поступало много, человек 10, а мест было 3 или 4… И в НИУИФе я уже сдал два кандидатских минимума – философию и язык. Я сдал вступительный экзамен по ОХТ, но тут меня приглашает Дмитрий Афанасьевич <���Кузнецов – Ю. Л.> для беседы «один на один». И говорит «Ты извини, но взять тебя сейчас мы не можем». Ты сейчас возвращайся в НИУИФ, а мы напишем в министерство письмо, что ты сдал все экзамены и, думаю, получим разрешение ещё на одно место. Есть там связи… Только ты об этом никому не говори!».