Юрий Лебедев - Ветвления судьбы Жоржа Коваля. Том III. Книга I

16.21.Кафедра ТНВ (проф. Кузьминых второй слева в первом ряду) в 1952 году. [137] Источник фото: ДСАЖАК.

Ю. Л. А что говорили о нем на кафедре?

А. Р. Ну, сведений было, конечно, мало. Все знали, что он окончил наш институт в 1939 году, а потом был призван в Красную Армию и служил в разведке. Он же и призван был Главным управлением разведывательной службы… А вот где, как – конечно, ничего не знали!

Ю. Л. Вернемся к Вашей работе с Жоржем Абрамовичем весной 1951 года…

А. Р. Да, Жорж Абрамович, пока я был на практике, сделал проект установки и его нужно было быстро реализовывать – времени для работы было мало: в июне у меня защита! А на заводе работой лаборатории, в которой должна была быть установка, руководил старший научный сотрудник Лев Самуилович Аксельрод. Конечно, были свои трудности, а у меня уже не было времени и я «немножко поспорил» и с Дильманом, и с Аксельродом – я считал, что они недостаточно активно помогают в строительстве установки… Ходил даже к зам. директора ВНИИКИМАША профессору Усюкину – трижды лауреату Сталинской премии! [138] Иван Петрович Усюкин как раз в 1951 году получил Сталинскую премию 2 степени « за создание новых мощных установок для получения кислорода » («Сталинская премия за выдающиеся изобретения и коренные усовершенствования методов производственной работы (1951)», Википедия, http://wiki-org.ru/wiki/Сталинская_премия_за_выдающиеся_изобретения_и_коренные_усовершенствования_методов_производственной_работы_(1951) (вх.16.05.20)). . – и высказывал свое недовольство тем, что работа по созданию установки идет слишком медленно… Это примерно март месяц. Мне в июне нужно защищаться, а экспериментов нет!

Ю. Л. И получается, что Вы, дипломник, «воевали» за эту установку…

А. Р. Да, поскольку у Жоржа Абрамовича не было допуска, и он физически не мог присутствовать в институте, он только по телефону или где-то в постороннем месте разговаривал с Аксельродом… Ну, короче, установку запустили! Опыты пошли, и в конце июня 1951 г. я защитил диплом.

Ю. Л. А защиту Жоржа Абрамовича Вы помните?

А. Р. Нет, к сожалению… А помню я, что у него начались неприятности с распределением. Он очень переживал, пока не нашлось место на установке разделения воздуха. Начинал работу на этой установке Крашенинников, а потом там работал Жорж Абрамович с Мартыновым Юрием Михайловичем (мы с ним учились в одной группе и он тоже стал аспирантом одновременно со мной, но у Жаворонкова). И я заходил к Мартынову по вечерам поиграть в шахматы. И Жорж Абрамович присоединялся к нам.

Ю. Л. А как Жорж Абрамович играл в шахматы – хорошо или «как все»?

А. Р. Мы все играли примерно одинаково… плохо! А к нашей компании подключался ещё и Афанасий Иванович Малахов, который был аспирантом у Лукьянова на кафедре ОХТ. Иногда мы собирались у Жоржа Абрамовича.

Ю. Л. Так Вы бывали на Ордынке у Жоржа Абрамовича?

А. Р. Конечно, на Ордынке бывал!

Ю. Л. И как выглядела эта квартира?

А. Р. Это была большая коммунальная квартира, страшный старый дом, большой, полуразрушенный, плохо освещенный холл, доски, все в целом похоже на сарай… Комната у него была большая, во всяком случае, больше, чем у моих родителей на Арбате, где я жил – было в ней метров 16 приблизительно… И комната была на двоих! А у нас – метров 12. Правда, почти всегда, когда мы приходили, у них был паренек из семьи соседей. Была там неблагополучная семья, отец пил… И Жорж Абрамович «курировал» этого паренька и даже потом усыновил его… [139] Речь идёт о Валерии Рудакове. Он не был усыновлён официально, но жизненных хлопот и тягот доставил Жоржу «выше крыши».

Ю. Л. Ну, а в этой, домашней обстановке, он не рассказывал о своей службе? То, что он был разведчиком, Вы знали по истории его появления в институте. А вот подробности?

А. Р. Сам он НИЧЕГО не рассказывал. И даже когда, бывало, за игрой, я или Афанасий, спрашивали его: «Ну, уж сколько времени прошло… Расскажи, где ты был? Что там делал?..», он всегда молчал. А слухи всякие ходили: то, что разведчик – понятно. А ведь ещё все знали, что родился в штате Айова, в Америке, что приехал с родителями в Биробиджан – он этого не скрывал. Что там он был драноколом… Я сам родился на границе московской и калининской, тверской области – там дом под дранкой считался очень зажиточным!.. Так вот, из-за того, что он знал язык, что его родина – Америка, мы считали, что он и был в Америке! А вот чем он там занимался – мы не знали. И даже Глеб Николаевич Макаров – а они учились вместе с Жоржем Абрамовичем! – когда мы его спрашивали, говорил, что ничего не знает. Правда, он говорил Глебу Николаевичу, или мне – сейчас уже не помню, что если случаются трудные, непредвиденные обстоятельства, у него есть какой-то куратор – генерал, которому он может звонить. Но только в случаях экстренных!