Сергей Бычков - Священник Глеб Якунин. Нелегкий путь правдоискателя

Архиепископ Ермоген (Голубев)

Чтобы избавиться от этого тягостного состояния, я написал архиепископу Ермогену (Голубеву) письмо. Примерно следующее: “Владыка, мы следим за вашей деятельностью в течение многих лет, видим, что вы отстаивали храмы, что вы не согласились с решением Архиерейского собора 1961 года… И, хотя мы принадлежим к другой епархии, мы просили бы Вас быть духовно – не административно – нашим архипастырем. Тогда мы будем себя чувствовать более нормально в церковном отношении”. Я писал от лица четырех – Димитрия Дудко, Николая Эшлимана, Глеба Якунина и себя. Владыка (тогда калужский епископ) ответил нам приветливо и обещал приехать. И приехал в Алабино как раз, когда у нас шел ремонт храма… Он все обошел, посмотрел, и потом мы посидели вместе. Во время встречи владыка говорил, что на Московской Патриархии почила печать обновленчества, что, в общем, это те же самые обновленцы, вся программа та же и тот же дух обновленчества, приспособленчества… Много суровых слов говорил в адрес Патриархии. Мы это понимали и сказали владыке: «У нас нет намерения нападать на Патриархию, критиковать ее. А вы будьте «нашим» епископом, и, когда у нас будут возникать проблемы, с которыми нужно обращаться к епископу, мы будем с ними обращаться к вам». На сем мы расстались, и жизнь потекла дальше» 2.

Глеб Якунин и священник Николай Эшлиман

Это было время атеистического разгула, когда первый секретарь ЦК КПСС Никита Хрущев заявил, что через двадцать лет в СССР будет построен коммунизм и по телевидению он покажет народу «последнего попа». Отец Александр вспоминал: «В разгар всех этих безобразий мы с отцом Николаем Эшлиманом однажды прогуливались по нашему парку около дворца, и я сказал ему: «Давай соберем факты и напишем конкретно, адекватно и авторитетно, чтобы люди знали». Потом мы встретились с отцом Димитрием Дудко и с другими и стали эту идею обсуждать. И в конце концов пришла такая мысль: «Зачем говорить про это, когда надо искать корень. А корень зла в том, что все происходит от попустительства архиереев. Те представители Церкви, которым это полагается, не борются за дело Церкви. Теперь, после передачи власти старосте, любой староста может завтра закрыть храм по своему желанию. Потому что ее вызывают в райисполком и говорят: «Закройте!» – и она находит причины к закрытию. Все упирается в Архиерейский Собор 1961 года. Надо выступить против него». Стали мы это обдумывать. Краснов-Левитин стал свои мысли предлагать, и некоторые священники тоже.

Отец Николай Эшлиман и другие продолжали обдумывать проблему создания письма. Мы встретились у меня в Семхозе: приехал Анатолий Эммануилович, отец Дмитрий и отцы – Николай Эшлиман и Глеб Якунин. Анатолий Эммануилович привез страниц на десять проект письма к патриарху на тему, что все произошедшее незаконно, и сказал, что надо действовать «против». Но мы с отцом Димитрием Дудко образовали «правую фракцию» и сказали, что без епископа не будем действовать. Николай и Глеб остались в неопределенности, и тогда я предложил обсудить это дело соборно. Мы решили созвать более расширенный «собор». У Эшлимана на даче в Химках собралось десять человек для обсуждения. Всем было предложено высказать свое мнение, но кончилось это тем, что было предложено пригласить кого-нибудь из людей более старших – мы все были молодые, – в частности, Анатолия Васильевича Ведерникова. Некоторые не соглашались с его кандидатурой, другие были «за». Решили пригласить и его, и владыку Ермогена (Голубева). После этого собора мы пришли к общему выводу: надо все-таки выработать проект послания – Анатолий Васильевич даже предлагал, чтобы текст до отправления был зачитан лично патриарху в Елоховском соборе во время службы. Кое-кто выйдет – «Ваше святейшество!..» – и зачтет. Владыка Ермоген это одобрил. И стали думать, какой же должен быть текст. Тогда я написал текст на три страницы, где было все коротко изложено. Смысл был такой: реформа 1961 года противоречит не только церковной практике, но и государственным законам, потому что священник теперь не лишенец. Если он не может быть принят в церковную общину, то получается парадокс: он может быть избран членом местного совета, но не может быть избран членом церковного совета. В основном мой документ состоял из вопросов (в большинстве своем, риторических): как совместить с церковной практикой нынешнее положение…