Коллектив авторов - Плавучий мост. Журнал поэзии. №3/2016

Меня родили в доме из бетона,
меня везли в коляске из клеёнки,
меня кормили сахаром и воблой,
меня носили в небо на плечах.
В три года я увидел мотороллер,
в четыре года я увидел мёртвых,
мне непрерывно снятся эти сны –
мне непрерывно снятся непрерывно
вокруг домов изрытая земля,
вокруг домов заброшенная стройка,
а под землёй качается вода.

Когда я вижу сливочное масло –
я узнаю его и улыбаюсь,
как будто бы июнь и я в лесу,
и лес вокруг меня коми-пермяцкий,
и очень хорошо, что я умру,
и за спиной река или собака.

Носишь сердце, прикасаешь руку
к снегу на заснеженном кусте.
Позвонишь уехавшему другу,
спросишь – как погода в Элисте?

Жизнь идёт, как тихая собака
рядом и глаза у ней белы.
Помнишь, здесь была большая драка –
а теперь здесь пятна от золы.

Города, похожие на горе –
например, Челябинск или Тверь.
Даже если лучше будет вдвое –
всё равно всё будет, как теперь.

Только это ничего не значит.
Я хотел быть счастлив – и не смог.
Каждому, кто говорит и плачет,
кажется, что он не одинок.

Чистое золото орд моего лица,
Чик узкоглазым, как лезвие взглядом – и нету его, супротивника мово!
Вырастил я нос-да ни нос, приплюснутый кувалдой,
Выпрастал из под жестких волос ушки на макушке – слушать топот
судьбы.

Если захочешь стать ханшей моих широких скул, богиней моих
алчных губ,

Есть один способ, есть:
Влюбиться в этот боксерский нос-дикорос,
Включиться как лампочка об этот чиркающий по тьме взгляд.

Я способен любить лосих,
Может быть, я способен любить
В этом диком краю облепих
И глухих кедрачей, может быть.
Я привычен к инстинктам лосей,
Я приучен себя обрекать,
На соперников гордо глазеть
И на зорях крушить им рога.

И не хуже могучих самцов
Может быть, я умею трубить,
И на мой из утробы зов
Та, что любит, придет, может быть.

И тогда, на виду всей тайги
Я наполню лосиху мою,
Ведь способен я быть таким
В этом диком, глухом краю!

Помню, как-то взбрело мне на пианино учиться,
Помню, как помогала, как не давала лениться,
Литинститут, мы такие смешные, давай по общаге носиться,
Как у Хармса старушки, из окон валиться…

Там, где рана, ты корочкой, кожицей, нежной живицей,
Тотчас рядом врастая в меня, то сестрою, то красной девицей,
Ирка, Ирочка Вихрева, юность моя, чаровница,
Где ты, что ты, спасительница, соученица…

Дай, и я заживлю твои раны, как свечи, задую,
Дай, и я тебе песню спою, у кровати твоей заворкую,
Отведу твои беды, отправлю к чертям, заколдую,
Я ведь знатный шаман теперь, и судьбою, как бубном, верчу я.

Что случилось с тобой, приключилось с тобою, сестрица,
Чу, дурацкие мысли гоню от себя, начинаю сердиться,
Разве только, безбожник, попрошу перед светлой седмицей,
Я Его попрошу, возоплю за тебя, если что, заступиться…

Девочку вспомнил, незабудку,
Десять классов ее любил.
Сотовый ее сегодня дали,
Сорок лет спустя.
Говорю с ней…
Голос ее, медовый, слушаю,
Горло сдавило сладким комом,
Горько ее любил, неприступную.

Косички дергал,
Косил глазами с дальней парты в ее воротничок,
Как сумасшедший вел себя на переменке,
Коричневый ее фартук чуть завидя.