Николай Ефимович - Майя Плисецкая. Рыжий лебедь. Самые откровенные интервью великой балерины

Когда в финале Плисецкая вышла из ложи, где сидела с мужем Родионом Щедриным, на сцену к артистам под любимое «Болеро», легендарная балерина не удержалась и сделала несколько своих фирменных па с такой страстью, что зал просто взорвался аплодисментами.

На праздничном фуршете после гала было красиво и непафосно. Хотя и звучали речи-здравицы. Не только министра культуры Авдеева, но и просто многолетних поклонниц и поклонников балерины. В разгар поздравлений и фотовспышек Плисецкая вдруг рванула к высокому импозантному мужчине: «Что все меня одну снимаете?! Давайте вот с Колей!» Оказалось, это народный артист СССР Николай Фадеечев, которого, как призналась Плисецкая, среди многочисленных именитых партнеров по сцене она ценила больше всех.

Когда балерине вручили очередной подарок, все папарацци в один голос попросили его продемонстрировать. Это оказалась невероятной красоты драгоценная брошь в виде жар-птицы. «У нее даже перышки двигаются, виртуозно сделано – не перевелись на Руси еще умельцы, – сказала Майя Михайловна корреспонденту «КП». – Это так символично – я ведь танцевала Жар-птицу».

Только что, 6 декабря, Плисецкую чествовали в Париже. В театре, где открывались русские сезоны Дягилева, на Елисейских Полях. И ее любимый Карден, конечно же, сидел рядом.

– А что вас больше всего поразило на юбилейном гала в Париже? – спросил я Майю Михайловну.

– Представляете, в этот вечер специально для меня зажгли Эйфелеву башню!

Уже уходя из театра, я услышал от одного из зрителей: «Вот, опять покорила Москву!» И вспомнил слова легендарной балерины: «Если на том свете нас ждет вечный отдых, стоит ли устраивать его репетицию на этом?»

16 декабря 2010 г.

Родиону Щедрину, классику современной русской музыки, – 80 лет.

В деревне, где я вырос, в магазине продавался одеколон «Кармен». Сногсшибательная, в розах, красавица с пышной же розой в руке, не то испанка, не то цыганка, – на этикетке. 67 копеек, по-моему. По воскресеньям отец долго, с удовольствием брился, а потом душился, плеснув на ладонь из флакона. До конца дня по дому плыл резковатый, освежающий, как цветы после дождя, лесной запах. Между прочим, знающие люди говорят: смешаешь одеколоны «Кармен» и «Русский лес» – получишь коктейль «Цыганка в лесу»…

Это потом я узнал про оперу композитора-француза с пирожной фамилией. А еще позднее – просто восхищался балетом Бизе – Щедрина. И уж тем более ни в каком сне не могло привидеться, что однажды буду сидеть в центре Мюнхена в ресторанчике за уютным столом с Майей Плисецкой и ее мужем Родионом Щедриным. И в какой-то момент вдруг зазвучит будоражащая кровь, неповторимая мелодия. И Майя Михайловна, услышав, наверное, в тысяча первый раз знакомые звуки, так поведет плечиком, так блеснут ее чудные глаза, что сразу станет ясно – нет и не будет Хосе никакого спаса от любви!..

Я понимаю, почему Щедрин просто не мог не написать «Кармен-сюиту». Почему совершенно не боялся оказаться в тени великого Бизе. Ведь Плисецкая безнадежно «болела» Кармен! Та снилась ей по ночам, преследовала беззастенчиво и неотступно. Майя не выдержала и сама придумала балетное либретто. Подбила Щедрина показать его Шостаковичу: вдруг увлечется и напишет музыку. Но знаменитый композитор, одобрив либретто, честно признался: «Я боюсь Бизе!»

Плисецкая не отказалась от терзавшей мечты. Бросилась к соседу по даче в подмосковных Снегирях – легендарному Хачатуряну. Тот изумился: «Зачем вы просите меня? У вас же дома есть композитор». А в Москву из Гаваны уже летел балетмейстер Альберто Алонсо: Плисецкой удалось, правдами и неправдами уговорив тогдашнего министра культуры Фурцеву, зазвать его для постановки «Кармен». И то всего на месяц…

Кармен – Плисецкая на премьере в 1967 году. С такой Музой не одну «Кармен-сюиту» напишешь!

Что делает в таком случае для любимой женщины настоящий мужчина? Правильно, берется за безнадежное дело сам. То есть садится за рояль и ночами напролет пишет транскрипцию (аранжировку) оперы Бизе. Повернув ее на балетный лад, взяв иные, чем у француза, инструменты – струнные и ударные. Придав плавной музыке XIX века характер таинственный, жесткий, даже где-то демонический.

Остро современный.

В чем только не обвиняли Щедрина коллеги и чиновники от музыки! И что надругался над шедевром, и что примазался к чужой славе. А тут еще Фурцева с приказом: «Майя, уберите голые ляжки!» – министр почуяла бешеную сексуальность балетной героини. Нюх у бывшей ткачихи на это дело был что надо.