Борис Шагаев - О театре и не только

Акимов что-то получал от института и поэтому он нас, студентов, терпел. Он не любил посторонних на репетициях. Это у Любимова на Таганке сидят студенты, журналисты, телевизионщики, гости, иностранцы и МЭТР витийствует, колдует на сцене, обращается иногда к сидящим в зале, ведет диалоги и т.д.

Акимов был другой. Он не любил пиара. И мы, студенты, старались не мельтешить у него перед глазами, не болтаться под ногами. И МЭТР был равнодушен к нам. Если он что-то спрашивал у студентов, то это был праздник, что-то хорошее произошло у него в жизни.

Акимов как-то в паузе, во время репетиции, спросил, откуда я, у кого учусь. Сказал, что из Калмыкии, учусь у Вивьена Л.С. Акимов подымил сигаретой и спросил: «Вивьен не хворает?». «Нет», – ответил я. «Хороший был актер. Варламова помнит. Играл с ним. Знаете, кто такой Варламов?». «Великий русский актер», – брякнул я. «Калмыков много?» – вдруг спросил МЭТР. «Тысяч 500», – соврал я. «Маловато», – протянул Акимов. Актеры вышли курить, только помреж, любопытная старушенция, сидит. Думаю, сейчас спросит опять про Калмыкию, врать придется. Было это в 1963 году. Что я буду говорить, что у нас баранов много, Красный дом один стоит? А МЭТР вдруг спрашивает: «Кугультинов где живет, в Москве?». «Нет, – отвечаю – в Элисте». «Кто, кроме Пушкина, хорошо о вас писал?» – огорошил меня МЭТР. В голове все помрачилось. Мозг заработал как при виде врага, но ничего в голову не приходило. Да и в то время я, кроме Пушкина, никого не знал. Это потом я узнал про Дюма, Горького, Шолохова. У Горького я помнил про калмыцкую скулу по школе. Но не про это же говорить МЭТРУ. Про Ленина, что у него есть калмыцкая кровь, не стал вякать, а то подумает – вот и этот туда же. В общем, я был в тупике, в стыдливом замешательстве. Акимов помолчал. Понял, что я темный и безнадежно безграмотный субъект. И сказал помрежу: «Приглашайте актеров».

Еще одна бестактность была с моей стороны в другой раз. Все актеры ушли курить. Остались Акимов, помреж, молодая актриса и я. Молодая актриса стала жаловаться на своего жениха. Я сидел за Акимовым, а эта актриса валит на жениха и просит совета. Что делать? Тут я встреваю. То же мне Макаренко, рефери. Надо, мол, прощать жениху. Тут актриса, как взорвалась и на меня спустила полкана. Я обалдел. Акимов молчал. Я понял свою бестактность. Кто я и кто они? Через год эта актриса выбросилась из окна. Не из-за меня, конечно. Это я к чему? Знай свой шесток и не встревай в чужие проблемы, разговоры. Это я для молодых, чтобы не совершали такие ошибки бестактности.

Акимов был мудрый человек. Шутил как бы вскользь, не акцентируя. Мимоходом. Мой учитель Вивьен так же, между прочим, выдавал искрометный юмор. Оба были эрудированные. Без показного выпячивания. Это были большие личности. Это была золотая порода того времени. Практика по режиссуре в Театре Комедии у Акимова многое дала в изучении профессии.

Театр Вахтангова. Москва. Режиссёр Е.Р. Симонов

В советское время была хорошая практика в ВТО (Всероссийское театральное общество) вызывать периферийных режиссеров на стажировки в какой-нибудь из ведущих театров Москвы и Ленинграда.

Стажировки проходили по три-шесть месяцев. Оплачивал театр. Были всякие конференции, съезды, симпозиумы, выездные сессии по режиссуре на неделю и т.д. Все эти стажировки, встречи давали большую пользу. Первое – это просмотр нашумевших спектаклей. Второе – встречи с коллегами из разных городов, разговоры, разбор спектаклей в ВТО, позже в СТД (Союз театральных деятелей), посиделки в гостинице за «рюмкой» чая. Да и сама атмосфера Москвы, театров, встреч дает большой импульс для дальнейшей жизни, работы. В Москве после всех встреч думаешь, вот приеду домой и буду брать новые высоты. Ан, дело-то вовсе не так.

В провинции атмосфера окружения сбивает твой энтузиазм и ты опять в колее неурядиц, интриг, в плену нетворческого состояния. Не хочется об этом писать. Примеров много. Да что уж теперь чирикать, когда не можешь мурлыкать.

К сожалению, в нынешнее время с выездами покончено. СТД не организовывает профессиональную учебу. Накладно всем. СТД платило за гостиницу. Театр за дорогу, суточные. Кончилась советская лафа, наступил рыночный раздрай.

После института, работая в театре, я ездил на стажировки в Москву. Вначале был три месяца в Вахтанговском театре, позже в театре Сатиры. Я договорился с народным артистом СССР, главным режиссером театра БДТ в Ленинграде Товстоноговым Г.А., по поводу практики, но в Министерстве культуры СССР начальник Управления театров Е. Хамаза не разрешила. Чем хуже Вахтанговский театр, молодой человек? – резко зарубила она задуманное. Почему я хотел к Товстоногову? Это был лучший театр и режиссер в СССР. И там были мои близкие. Но мы полагаем, а Бог располагает.