Тамара Худякова - Мой адрес - Свердловск, дом отдыха «Шарташ»

Карусель, находившаяся между двумя домами, притягивала. Это была деревянная круглая площадка, вертящаяся на очень хорошем шарнире. На ней угадывались поручни старинной работы, невиданные зацепы, детали, уже сохранившиеся фрагментами. Крутилась она как по маслу! Крутанёшь, ляжешь на этот пол, кроны сосен кружатся в вышине долго-долго! Мыслями уже успеваешь уплыть далеко. Шишки падали с сосен. Упавшая на голову долго смешила нас: «Коку съел!»

Напротив от садика, через дорогу, глубоко в лесу, что и не рассмотреть с дороги, стояла погорелая дача. Как всегда бывает со старыми пожарищами, она густо заросла крапивой, иван-чаем и малиной, почти полностью скрывавшими её обугленный остов. Но, как оказалось, она была обитаема. Жила в ней Баба-Яга. Скрюченная, с седыми распущенными волосами, старуха с клюкой. Сказала мне о ней мама и велела обходить погорелище стороной. Страшно и любопытно было высмотреть эту старуху. На ватных ногах я подошла почти к кромке зарослей, готовая мгновенно улететь при оправданном ожидании! Но она застала меня врасплох и резко крикнула сзади. Обернувшись и увидев её, я летела, не касаясь земли, до самого дома. Место это было для меня самым страшным в лесу. Став постарше, я несколько раз видела эту женщину, и однажды мама даже взяла меня с собой, когда шла к ней в погорелую дачу, но войти я не решилась, постояла на улице. Осталась загадкой причина маминого посещения этой странной женщины. Как, где она жила, ведь дома не существовало? Как жила в головёшках? Говорили, что возможно у неё там была вырыта землянка.

А в пятницу я одна шла домой. Просто говорила воспитательнице: «До свидания, я пошла домой». Нас отпускали одних, взрослые иногда не забирали детей. Но мимо этого места с обугленными развалинами я шагала напряжённо, готовая помчаться стрелой. А дальше, справа от дороги находилось овощехранилище дома отдыха. Мне оно казалось странным, потому что это была просто большая крыша, лежавшая не на стенах, а прямо на земле. А самого дома не было, потому что это, по сути, была большая землянка.

Овощи с огорода свозили в него, засыпали в бурты-отсеки, и они лежали там в темноте и прохладе. Терпели. Упрятывали глубоко под землю картошку, свёклу, морковь, чтоб они не переморозились зимой и не смогли почуять рано весну. «Спите, овощи, нет никакой весны, ещё рано», – как бы шептало овощехранилище. Но они её чуяли и начинали жить уже второй своей жизнью, сморщиваясь, жертвуя собой и выпуская на волю своих детей – бледные, хрупкие росточки. Приходили женщины, перебирали эти кучи овощей, годные увозили на кухню, остальное – поросятам. Овощехранилище и сейчас ещё цело – провалившаяся местами крыша, лежащая на земле.

Но наш домик на остановке готовились сносить из-за ветхости. Завалился-отвалился уже и навес-остановка. К этому времени никто из персонала дома отдыха не нуждался в улучшении жилья, все уже были устроены, жили уютно и не могли жаловаться. А мы очень нуждались, сейчас лето, но впереди зима, свободного домика нет, не освобождается. Даже комнатушки не находилось. Но переезжать с остановки уже было крайне необходимо, она разваливалась. И вот мы нашли себе новое жильё.

Не скажу, что мы улучшили жилищные условия, скорее наоборот. Мария Костарева, официантка, пожалела подружку с ребёнком и сдала, а лучше сказать пустила нас в свой сарай. Обычный такой сарай-дровяник, с земляным полом, щелями во всех четырёх стенах. Он на тот момент пустовал, то есть не использовался по прямому назначению, дров в нём не было. Мама предпочитала говорить, что мы живём в дровянике. Он был просторнее диспетчерской, и когда мы перенесли с ней туда кровать, осталось ещё место, например, под стол. Но стола-то и не было. Стульев тоже, сидеть можно и на кровати. Электричества в сарае не было, зато мы ложились в кровать, мама таинственным голосом рассказывала истории или наизусть «Сказку о мёртвой царевне и семи богатырях». Любимую, уже выученную, такую длинную, что меня хватало только до «…в том гробу твоя невеста». Потом мы лежали тихо и слушали, как, скрипя, качаются сосны, наши покровители и утешители. Всё равно хорошо! К тому времени у нас появилась Муська, пушистая, сибирская, серая, тигровой раскраски. Умница! Откуда она взялась? На Шарташе кошки брались из ниоткуда.

Возле сарайчика я вскопала землю и посадила рыжие лилии-саранки, клубнички кустиков пять. Никогда на этих кустиках не вызревали ягоды, а только цвели, завязывались мелкие ягодки и так бледно-зелёными и болтались. Мне этого было достаточно. Но чудо! Она, эта самая клубника, и сейчас там живёхонька: разрослась, расползлась по лесу, измельчала под соснами, но я её узнаю. Этой весной я её навестила снова. Шестьдесят лет прошло, а она живёт. Вот так любая клубника, скворечник, дерево нас и переживут. Мне и сейчас иногда снится наш дровяничок, его подпёртая палкой широко открытая в лес дверь, в нём кровать с чистой постелью, нелепый коврик с оленями на стене, совершенно неожиданно придающий уют этому непригодному для жилья месту.