Игорь Топоров - Баллада о Топорове. Стихотворения, воспоминания, статьи

…Мне хотелось углубить влияние всей нашей просветительской работы кардинальным образом. Организовать широкую пропаганду лучших книг, классической и народной музыки. К сожалению, только подступились к этой идее, как я уехал на работу в Москву. А заняться этим надо было всерьез! Воодушевлял пример А. М. Топорова. Земляк белгородцев, староосколец, он еще в далекие 20-30-е совершил прорыв на ниве просвещения народа. Учитель по профессии, человек редкой художественной одаренности, в алтайском селе, в коммуне «Майское утро», он много лет кряду собирал крестьян в клубе и читал им книги Гомера, Шекспира, Толстого, Гете, Пушкина, Мольера, Гейне, Шелли, Дефо, Тютчева, Некрасова. Островского, Ибсена. Чехова, советских писателей. Мне Адриан Митрофанович, в один из приездов в область, подарил свою книгу «Крестьяне о писателях», высоко оцененную Горьким. В мировой культуре нет ничего подобного. Топоров не просто читал крестьянам книги, он устраивал их обсуждение. Их мысли – оригинальные и глубокие – и составили основу книги. Также нетрадиционно учил он своих слушателей и музыке, окуная в творчество Баха, Бетховена, Глинки, Шуберта, Чайковского, Мусоргского, Вагнера… Учил осваивать музыкальную грамоту, играть на различных инструментах. У него научился игре на скрипке отец космонавта-2 Германа Титова. Остается сожалеть, что никому в области (в Белгородской области. – И. Топоров ), не пришла в голову мысль о переиздании топоровской книги 25 25 Во многом благодаря инициативе Н. С. Игрунова и при поддержке тогдашнего губернатора области Е. С. Савченко – книга А. М. Топорова «Крестьяне о писателях» была изумительно качественно издана в Белгороде в 2014 году. . Сегодня, когда Центральное телевидение остервенело чернит отечественную культуру, сеет «чернуху» и «порнуху», пример Топорова сверхактуален.

Игрунов Н. С., Москва. Wikimedia Commons. Автор фотографии в источнике не указан

Существует такая притча:

Сократа, идущего с учеником, встречает проститутка. «Вот ты, – обращается к нему , – потратил годы, чтобы он пошел за тобою, а мне стоит только поманить его, и он пойдет за мной» . – «Что же тут удивительного? – сказал мудрец. – Ты зовешь его вниз, а я – вверх» .

Топоров знал, что делал: он звал народ вверх! И в этом всем нам наука.

После обеда в крикливом ряду я покупал сыну поджаренных семечек, и мы отправлялись в редакцию газеты «Красный Алтай» 28 28 Газета под этим названием выходила в г. Барнауле. , где я работал в январе 1925 года. Там был старый, наполовину протертый диван. На нем, я знал, спал по ночам Илья Мухачев, когда привозил стихи для «Красного Алтая». Я усаживал сына с семечками на этот диван, а сам разговаривал с друзьями-журналистами, всегда осведомленными о новостях.

И там я не раз встречался с редчайшим человеком, имя которого со временем станет известно всем книголюбам. То был самый активный селькор, приезжавший из коммуны «Майское утро», тридцатипятилетний на редкость общительный и увлеченный просветитель Адриан Митрофанович Топоров. Я знал его по заметкам, зарисовкам и статьям в газете, а также по рассказу, напечатанному в журнале «Алтайская деревня». Этот непоседливый учитель уже несколько лет по вечерам и в праздники читал коммунарам художественную литературу. Об этом подвиге учителя я уже писал в книге «Минувшее и близкое». Сейчас приведу некоторые дополнения и уточнения.

Топоров не просто читал коммунарам художественную литературу, а со стенографической точностью записывал их суждения о прочитанном. Вспомним: не было телевидения, еще молчало радио, еще не заезжали в глубинку актеры. В зимнюю пору деревня погружалась в темноту. Сельчанам редко удавалось раздобыть керосин. Чаще всего избы освещались сальными свечами и даже дымной лучиной. И вот в это-то нелегкое время вечера выразительного чтения учителя были единственным, глубоко полезным удовольствием: перед неграмотными людьми открывался большой мир с его сложной жизнью, с человеческими страстями, с борьбой за лучшее будущее, с вековой мечтой о народном счастье. И немалой радостью для всех слушателей было то, что они могли тут же сказать свое слово о прослушанном (и учитель тут же запишет в тетрадь!), похвалить чародея художественной речи или упрекнуть за невзыскательность и возмутиться неправдоподобностью. Знакомясь с русской и зарубежной классикой, с современными писателями, коммунары проходили своеобразный «университет словесности». Принимая или отвергая ту или иную книгу, они чувствовали свою ответственность: пусть порадуются другие (учитель напишет о крестьянском «приговоре») яркому сочинению, полному правды жизни, или не тратят время на знакомство с бесталанной чепухой. Вот как они, коммунары, говорили о гении русского народа: