А. Дроздов - В нашем доме на Старомонетном, на выселках и в поле

В библиотеке Я.Г. много книг с дарственными надписями. Очень много надписей нестандартных. Хочется привести хотя бы некоторые.

«Дорогому другу Якову Григорьевичу Машбицу с благодарностью за помощь в работе над этой книгой, за доброе отношение к ее автору. Здоровья Вам и оптимизма. Ваш всегда Эд. Мурзаев. 28.09.95» (надпись на книге «Топонимика и география»(М., 1985)).

На книге «Чехословакия» (М., 1964): «Дорогой милой моему сердцу семье Машбиц от автора на добрую память с чувством искренней симпатии и в знак нашей давней дружбы. 10.05.1964. И. Маергойз».

«Дорогому Яше Машбицу, хорошему человеку и работяге с глубоким уважением и любовью в память об общих учителях и друзьях. Твой О. Витковский».

«Якову Григорьевичу Машбицу, уже давно ставшему маяком для автора этой скромной книжечки. Б. Ишмуратов».

В. В. Покшишевский на своей книге «Население и география» (М., 1978) заполнил целую страницу. Привел 24-строчное стихотворение Георгия Шенгели «Александрия», затем изречение Ларошфуко: «Старея, люди становятся более безумными и более мудрыми». И от себя: «Дорогому Якову Машбицу – другу – с любовью, рецензенту – с благодарностью от автора-александрийца (и «француза»). Сердечно В. Покшишевский».

А. А. Величко: «Дорогому Яше, без твоей поддержки не родилась бы и книга».

В. А. Тишков: «Дорогим Наталье и Якову с самыми добрыми чувствами благополучия и успехов от коллег по Новому Свету с почтением к высокой учености и человечности».

«Яшеньке Машбицу – великому латино-американисту от скромного, но любящего африканца. М. Горнунг».

С. А. Тархов, С. Б. Шлихтер: «Дорогому Яше – организатору и вдохновителю всех наших побед с любовью и дружбой».

«Дорогому Яше Машбицу, неотступно тревожащему мою совесть, с благодарностью. Л. Блохин. 06.02.95».

«Дорогому Якову Григорьевичу Машбицу с благодарностью за его огромную душевную щедрость. Э. Жибицкая». (Эрнестина Давыдовна Жибицкая была школьной учительницей Яши по географии).

«Дорогому Якову Григорьевичу Машбицу, обладающему большим и тонким чувством юмора, что делает его незаменимым судьей даже теоретических опусов. В. Вольский».

И ученики, и товарищи, и маститые ученые в своем отношении к Я.Г. едины. Роль таких людей, как Я.Г. в коллективе трудно переоценить. Они необходимы как воздух. Я.Г. не просто активно и плодотворно, не всегда заметно для других работал, занимая ответственные посты и входя в мозговой центр Института. Своей доброжелательностью и человеколюбием он создавал теплую товарищескую атмосферу. При всей своей мягкости и такте был принципиален и тверд в позиции, хотя всегда был готов к обсуждению, к поиску приемлемого для всех решения. Когда говорил о том, что добился «достойного компромисса» в своем непростом из-за обилия характеров отделе был страшно доволен, прямо-таки светился.

Когда выступал, быстро овладевал вниманием аудитории. У О. Р. Назаревского вошло в привычку «ставить оценки» выступавшим (например, на заседании Диссертационного совета). Яша, гораздо чаще, чем другие, удостаивался «пятерки».

Помню, на заседании аттестационной комиссии при переаттестации сотрудников, когда рассматривался вопрос о Я. Г. Машбице, я, учитывая, что среди членов комиссии были недавно ставшие игановцами, сказал: «За Яковом Григорьевичем надо ходить с блокнотом и записывать его высказывания, они интересны и поучительны». Сказал вроде бы шутливо, но будучи в этом абсолютно убежденным. А вот сейчас жалею, что сам этому призыву следовал лишь изредка, хотя вместе мы были нередко – и на разных заседаниях, и беседуя в кулуарах, и подчас совершая совместные поездки, например, на любимый обоими Кавказ.

Всюду и всегда Я.Г. не был пассивным. Не мог просто присутствовать или числиться. Всегда был активным участником.

У меня сложилось убеждение, думаю, что не только у меня, что Яша очень удачно выбрал профессию географа – исследователя, педагога, популяризатора науки. Он органично вошел в географию, проникся ею. Занятия географией, знакомство с районами и странами во время путешествий, анализ статистического материала, обращение к картам как важнейшему в географии средству анализа и синтеза, – все это определило интересы, пристрастия, сам образ его жизни. Быть географом для него было почетно и ответственно, в высшей степени престижно. Я.Г. был убежден в высокой роли географической науки, географии как учебного предмета, мировоззренческом ее значении. Видимо, поэтому на надгробном камне на могиле Я.Г., покоящегося на Ваганьковском кладбище, надпись предельно лаконична: «Яков Григорьевич Машбиц. Географ».