А. Дроздов - В нашем доме на Старомонетном, на выселках и в поле

С уходом Коли мы потеряли не только друга-коллегу, которых соединял в себе необычайную фундаментальность и любовь к эксперименту одновременно, а также редкое качество в наше время – способность сделать все своими руками. Это благодаря его способностям и труду у нас на второй год на стационаре появился свет, работали холодильник и разные приборы, а оборудованию для учетов беспозвоночных могли бы позавидовать любые биогеоценологические стационары в СССР. Мне часто вспоминаются наши вечера втроем при свете керосинки, когда, наконец-то, затихал «движок». Мы не спорили, не делились просто увиденным за день – мы подмечали новое в результатах, сопоставляли с известным и планировали, как получить дополнительные аргументы, как экспериментально подтвердить догадки. Например, так рождались идеи о цикличности функционирования ельников в зависимости от репродуктивного цикла ели, от весенних засух, от повреждения хвои насекомыми. Именно в этих беседах утвердилась и идея о сопряженности динамических перестроек с сукцессионными изменениями растительности. Уже на следующий день готовились новые методики учетов, новые условия экспериментов, создавались инструменты и оборудование. Все это предварительно обсуждалось вечерами. И было понятно, что Мише это нравилось. Именно так он и представлял в идеале исследовательский процесс.

В 1980-х гг. на стационаре готовились курсовые, дипломные и даже диссертационные работы. Е. Арманд, А. Григорьев, С. Кручина, К. Еськов, И. Попов, А. Войцик, Д. Замолодчиков, Е. Шварц, О. Чесных, Е. Чебан, К. Савов и многие другие вполне самостоятельно, осознанно выбирали направление работы, планировали с нами вместе свои исследования, согласовывали методики, обрастали младшими помощниками и окунались в водоворот стационарной жизни.

Мише нравилось, что запущенный в 1974 г. механизм стационарной жизни, включая традиции, быт, ежегодное финансирование, обеспечение транспортом работает безотказно. К нам приезжали старшие коллеги. Трижды – Н. И. Базилевич, с которой мы полностью отработали продуктивность и геохимию болота и построили его концептуально-балансовую модель. В один из приездов опытом учетов мезомикрофауны поделился с нами Роман Злотин. К. С. Ходашова внимательно посмотрела на все, что делалось нами, съездила в один из маршрутов на дальнее озеро, где мы благополучно засели в болото на целый день, и одобрила работу. Д. В. Панфилова сразу после серьезной болезни и больницы мы привезли на Валдай отдохнуть. Так он стал приезжать ежегодно, включился в работу, проводил учеты насекомых на лугах Усадьевского лога. Но главное – здесь он стал писать свою книгу жизни «Центры эволюции и исторические миграции биоты земного шара». Когда я вместе с Валерой Масляковым готовил ее к изданию после смерти Дмитрия Викторовича, я назвал жанр книги «научным дневником», т. к. автор не успел обобщить написанное, многое осталось в конспектах в формате дневниковых пометок [17]..

В 1986 г. мы выпустили второй сборник трудов стационара, опубликовали почти два десятка статей в добротных биологических и географических изданиях, провели конференцию, на которую приехали все ведущие специалисты – исследователи роли фитофагов в тундрах, лесах, степях и пустынях [18].

К этому времени удалось получить настолько интересные и важные для понимания динамики таежной растительности и роли животных результаты, что они по сути изменили представление о тайге как о чисто «детритном» типе зональной экосистемы.

Например, было показано, что роль животных-фитофагов, кормящихся на ели, меняется в годы с высоким и низким уровнем осадков, а пролонгированное действие весенних засух распространяется на такой компонент почвенной мезофауны как дождевой червь, выпадающий из экосистемы на несколько лет.

Радовали те молодые ученые, которые начинали на Валдае и становились самостоятельными, интересными и перспективными исследователями. Стационар стал научной школой для многих, кто здесь начинал работать школьником и студентом. А. Григорьев показал, что оригинальность валдайских почв связана с влиянием неморальной растительности, развитой здесь в голоценовый оптимум, и длительным аграрным освоением. Этот вывод позднее нашел подтверждение в монографии сотрудника Института Б. А. Ильичева и в публикациях другого исследователя почв Валдая – А. Л. Александровского. Целый блок экологических, биоценотических и популяционных исследований мелких млекопитающих проведен в 1970-х гг. Н. В. Чернышевым, а в 1980-х гг. – Е. А. Шварцем и Д. Г. Замолодчиковым.