Михаил Перельман - Гражданин Доктор

В Ярославле вслед за многочисленными партийными, административными и организационными решениями последовала ревизия научной тематики института. Заведующие кафедрами в основу научной работы должны были положить идеи Павлова и их дальнейшее развитие. Все операции пересечения нервов, в том числе ваготомия, были признаны «антипавловскими», подверглись жесткой критике и, естественно, были прекращены.

В областном комитете партии сдерживающую позицию занимал только заведующий одним из отделов Александр Николаевич Яковлев – но он был бессилен против указаний из центра. Начались бесконечные и тенденциозные проверки кафедр, ряд профессоров и преподавателей под разными предлогами были освобождены от работы или переведены на пенсию. Моего отца перевели с кафедры госпитальной хирургии (преподавание на пятом курсе) на кафедру общей хирургии (третий курс).

Кафедру госпитальной хирургии возглавил ранее приехавший из Москвы профессор Алексей Андреевич Бусалов, у которого я продолжал работать в должности ассистента.

В Ярославль A. A. Бусалов принес столичный административный опыт и стиль работы хирургической школы С. И. Спасокукоцкого. С учетом служебной биографии Алексея Андреевича – а он в возрасте 35 лет стал в Москве начальником кремлевской медицины – все его серьезно побаивались. От московской молодежи из клиники Бакулева я имел сведения о том, что Бусалов (в бакулевской клинике – «Лёша») будет требовать безоговорочного подчинения, дискуссий не любит, носит операционные штаны самого Спасокукоцкого, во время операций очень потеет и интересуется легочной хирургией, но операций сделал мало.

Своим первым заместителем Бусалов сделал нашего доцента Абрама Григорьевича Броуна, через которого вводил в практику жесткие «установки» или, по-современному, стандарты, принятые у Бакулева. В ногу со временем наш новый шеф организовал в клинике лечение язвенной болезни модной в то время сонной терапией. Были отремонтированы и специально приспособлены для длительного лечения сном несколько палат. В них лечили также больных с сосудистой недостаточностью нижних конечностей. Ассистент Антонина Семёновна Баландина – аккуратный, добросовестный и исполнительный врач – курировала это направление. Доцент Татьяна Арсентьевна Зайцева изучала состояние больных после резекции желудка и готовила докторскую диссертацию. Я, кроме обычной педагогической и хирургической работы ассистента, после специализации в Ленинграде заведовал небольшим межобластным нейрохирургическим отделением, был межобластным нейрохирургом и руководил студенческим научным кружком.

Общая политическая атмосфера в стране была настолько напряженной, что новыми и рискованными операциями заниматься было опасно. Однако однажды, да еще во время короткого отсутствия шефа, я нарушил это правило. У тяжелого больного мы вскрывали абсцесс нижней доли легкого. Такую операцию, как у нас было принято, производили в гнойной перевязочной. Разрез сделали со стороны спины под местной анестезией в сидячем положении больного – его голова и рука лежали на плече стоявшей напротив сестры. По ходу операции выяснилось, что сращения плевральных листков относительно рыхлые, границы пораженной доли достаточно четкие. Я решил не вскрывать абсцесс, а удалить долю, т. е. сделать лобэктомию. Ввиду малого опыта и плохого оснащения операция проходила трудно и длительно, но осложнений в послеоперационном периоде не было. Приезд шефа предвещал грозу, так как в клинике это была несанкционированная первая успешная радикальная операция при абсцессе легкого (а в моей хирургической практике – первая операция удаления доли лёгкого!)

Я заранее составил план поведения и первым встретил Бусалова у входа в больницу. Сразу же рассказал, что мы в перевязочной планировали обычное вскрытие абсцесса и больного даже не взяли в операционную. Однако вариант операции пришлось изменить, так как менее опасным представилось удаление доли легкого.

– С больным сейчас все нормально, но я понимаю необходимость строгих порядков и субординации в хирургии. Специально встретил Вас первым и сразу же докладываю об этом больном во избежание возможной неправильной информации.

К удивлению моему и многих сотрудников клиники, опытный в таких делах Бусалов воспринял все сказанное очень спокойно и даже сказал:

– Ладно. Молодцы. Но в будущем так не делайте.