Мария Рива - Моя мать Марлен Дитрих. Том 2

Я сижу с ней, время — около десяти вечера, она в блаженном настроении, и ей хочется поболтать. Я знаю, что мне запрещено сидеть на кровати: мое место рядом, на стуле. Мать листает последний номер французского «Бога».

— Посмотри-ка! Они понятия не имеют, что делать! Полное безобразие! Помнишь Трэвиса? Милый человек, всегда ко мне прислушивался, у него бывали хорошие идеи, но в основном он слушал меня. Нам случалось работать целую ночь над одной деталью… помнишь костюм для «Ревю?» А эта великолепная шляпа! Сколько часов мы на нее угрохали! Но согласись: на его первых эскизах она была совсем другая.

— Синяя бархатная с отделкой из горностая.

— Да, да… синяя… это подошло бы разве что Джаннет Макдоналд, поэтому я изменила цвет на темно-зеленый и оказалась права! Помнишь платье с петушиными перьями в «Шанхайском экспрессе?» Как мы с ним возились и как Трэвис наконец подобрал нужные перья? До чего же они были хороши! Какая работа!.. И я сделала туфли — Шанель стала делать такие много лет спустя. Какая же она была мошенница! Придумает одну выкройку и повторяет ее тысячу раз — и это называется «великий модельер!» Она была костюмершей, а не модельером. Вроде Чиапарелли — он гораздо лучше ее, но все равно костюмер. А перчатки — мы придумали белую подкладку тогда же или для «Желания»?

— На черной сумочке к платью с петушиными перьями был белый рисунок в стиле «арт деко», и ты воспользовалась этой идеей для перчаток.

— Верно! Мы наделали уйму перчаток — как будто это и вправду было настолько важно. Никто бы и внимания не обратил, но мы считали, что все должно быть высшего класса. А теперь на актеров напяливают что попало — всем наплевать… Мы-то работали без отдыха — все эти эскизы, примерки…

Она прихлебывает остывший чай, полощет им рот, прежде чем проглотить. Трогает языком челюсть:

— Вон тут еще один зуб потеряла — думаешь, надо ставить коронку? Сосала слишком твердые лимонные леденцы. Захотелось по-настоящему кисленьких — Папи всегда покупал мне такие в Зальцбурге. Ох! Ты помнишь Зальцбург? И как мы все скупали у Ланца? Эти изумительные широкие юбки в сборку… интересно, где они все сейчас… Как мы хохотали!

Она не замечает, что перешла на немецкий.

Мы с Тами хохотали как ненормальные, а Папи нас ругал: боялся, что мы описаемся! Славные были времена… Я помню, как Папи купил корову, потому что я сказала, что мне нужен деревенский домик с настоящей коровой и красной геранью на подоконниках. И он все это купил!.. Другая жизнь… Мне необходим был австрийский деревенский домик с геранью и с коровой… раньше я ничего такого не видела… я тогда была влюблена в Ярая! Как терпеливо Папи все сносил!.. Ты видела эту ужасную фотографию Гарбо в газете? Они ее подловили, мерзавцы. Видела ее волосы? Безобразные, просто безобразные — и длинные… Это так старомодно! Кошмар! Она пересчитывала кусочки сахара — проверяла, не украла ли чего прислуга. Ее никогда не снимали общим планом — из-за слишком больших ног.

— Я слыхала, у нее болезнь почек… она ездит в Колумбийский пресвитерианский госпиталь на диализ.

— Вот это ей очень подходит! Вонючая моча… соответствует ее характеру. Она и умрет от этого, как Шевалье. Не забывай, ты поклялась, что никогда не позволишь им отправить меня в больницу.

— Да, Мэсси… знаю.

— Не забудь! Ты поклялась здоровьем своих детей !

Она перелистывает страницы! И продолжает по-английски:

— Сплошные косы! Тоже мне, новость! У меня были косы в «Обесчещенных» и потом в этом дурацком фильме… ну, с голой статуей…

— Мэсси, ты знаешь, что Брайан умер?

— Кто?

— Брайан Эхерн! — кричу я. Я все время забываю, что, если говорить нормально, она не слышит.

— Неужели? Кажется, я с ним снималась. Да, да, он в меня влюбился! И приехал в Париж! Этакий романтик — приехал, чтобы меня увидеть, и весь обед просидел как истукан, потому что Папи пошел с нами… Он так расстроился, что мой муж про нас «знает», что уехал обратно в Лондон. Типичный британец!.. Потом писал мне длинные нудные письма, — а тебе он нравился.

Она отпивает еще глоток чаю, берет американский «Вог».

— Везде и всюду эта дочка Бергман от Росселини! Богатая , видно! С этими своими толстыми губами… чистая негритянка!.. Посмотри, как теперь подводят глаза. Клоуны! Помнишь, мне захотелось иметь темные глаза, я закапала капли и совершенно ослепла! А Джо направлял на меня свет и злился, почему я ему не сказала, что хочу «испанские» глаза. Чего мы только не делали! А теперь они пишут книжки… и думают, что это они все изобрели. Дорогая, как фамилия дочки Джека Джилберта — ну, которая написала о нем эту ужасную книжку, где объявила, что я спала с ее отцом?