Исаак Гилютин - Жизнь и страх в «Крестах» и льдах (и кое-что ещё)

Вообще, к Смолову у меня были и остались самые благодарные чувства. И не только потому, что на его месте далеко не каждый хотел бы и, главное, сумел бы «разрулить» мою, мягко говоря, нестандартную ситуацию, которая сложилась с защитой диссертации. Но ещё и потому, что у него было много общего с моим отцом, а именно: он тоже был участником Советско-Финской военной кампании 1939–40 гг. и тоже вернулся оттуда невредимым, а с фронта Второй Мировой вернулся инвалидом, ему там тоже выбили левый глаз, а на правом зрения оставалось не более 10 %. На этом, однако, их сходство заканчивается и остаётся одна большая разница – он был д.т.н. и профессор, заведовал кафедрой ВТ ЛЭТИ, а мой отец тоже заведовал, но всего лишь утильным ларьком.

Забегая вперёд, скажу, что когда в 1992 году я посетил свой любимый Ленинград, то решил разыскать Владимира Борисовича. Для этого я зашёл на кафедру ВТ ЛЭТИ и узнал, что он там больше не работает, но мне дали его домашний номер телефона. Я позвонил ему прямо с кафедры, назвал своё имя и спросил помнит ли он меня. Вот каков был его ответ:

– Как не помнить, Исаак, это же твои рога всё это время украшают стену в моей спальне!

Я был очень горд, что мой талисман не затерялся, несмотря на долгие и лихие годы, прошедшие с момента его вручения.

Поскольку, с одной стороны, я был принят на кафедру вовсе не для выполнения какой-то определённой работы, а моя должность была банально «куплена» Эдиком за деньги «Электроприбора», то я совсем не чувствовал за собой каких-либо обязательств, касающихся моего физического присутствия на кафедре. С другой стороны, раз уж так получилось, что вместо кафедры Технической Кибернетики ЛИАПа, мне придётся трудиться в Лесной Академии в области, очень далёкой от моей специальности, то, по крайней мере, надо всё устроить так, чтобы у меня образовалось максимум времени для моей второй профессии – альпинизма. Я, конечно, понимал, что в конце года придётся написать какой-то отчёт о проделанной работе, чтобы формально оправдать полученную мною зарплату за год. Поэтому, немного поразмыслив, я решил, что буду собирать по всему «миру» имеющиеся в наличии компьютерные программы для лесной и деревообрабатывающей промышленности, а в конце года составлю из них классификацию в виде отчёта и сдам на кафедру в качестве документа о проделанной работе. Такая тематика позволит мне большую часть времени проводить вне стен кафедры, т. е. в библиотеках и в командировках в любые города, где есть университеты и предприятия, в которых имеются большие компьютеры (это те, которых на западе называют mainframe computers) и проводятся работы, близкие к тематике ЛТА. Очень желательно, чтобы города, в которые я собираюсь ездить в командировки, были непосредственно связаны с моими альпинистскими интересами. Мне казалось, что такая рабочая легенда будет вполне понятна для аборигенов кафедры (в основном это молодые девочки-программистки), которые должны приходить на работу каждый божий день и высиживать там все восемь часов.

Самое важное, что, когда я сообщил зав. кафедрой Николаю Александровичу (Н. А.) Морозову о своих рабочих планах, он полностью удовлетворился моими объяснениями. Да и как могло быть иначе, если Н. А. никогда в жизни не общался с какой бы то ни было вычислительной техникой и программированием на ней. Хотя, принимая во внимание, что он ведь когда-то защитил свою докторскую диссертацию (пусть и в области деревообработки или защиты леса от пожаров), то нельзя исключать, что он пользовался логарифмической линейкой для каких-нибудь расчётов в ней. В этом и заключался курьёз: кафедру ВТ в ЛТА создали всего пару лет до моего на ней появления и, как я позже понял, инициатива и само её создание принадлежали молодому (лет 35) и очень деловому парню по имени Валентин Клейнот, который не имел вообще никакой учёной степени, но был хорошим и знающим инженером. Всё, что тогда было на кафедре, но главное – это ЦВМ (цифровая вычислительная машина) «Минск 22», единственная серийная советская машина того времени, было добыто его усилиями. Для ЛТА, безусловно, было очень престижно иметь такую машину, т. к. в то время далеко не каждый технический университет Ленинграда мог похвастать таким приобретением. С получением этой машины в ЛТА вынуждены были создать кафедру ВТ, а, как известно, любая кафедра должна иметь своего заведующего. Понятное дело, что Валентин, не имея учёной степени, возглавить кафедру не мог. Конечно, если бы ЛТА объявила честный конкурс на эту должность, то в Ленинграде нашлось бы много достойных кандидатов для неё. Но, как я понимаю, ЛТА решила заполнить эту вакансию одним из своих доморощенных «лесных» докторов. Интересно, что тогдашние правила любого университета позволяли это делать, т. е. для того, чтобы возглавить кафедру, совсем неважно в какой области науки кандидат на должность заведующего кафедрой имеет свою докторскую степень, важно лишь, чтобы он вообще её имел. Вот так 65-летний профессор Морозов Н. А. стал зав. кафедрой ВТ, а создавший кафедру Валя Клейнот получил на ней должность начальника лаборатории, которая по сути дела состояла из ЦВМ «Минск 22» и в его обязанности как раз и входило, чтобы эта машина всегда была исправна и нормально функционировала. Что же касается её загрузки, то даже и в ЛТА было достаточно задач, чтобы её полностью загрузить.