Марк Казарновский - Склерозус вульгарис, или Русский поцелуй

Я чувствую, я вас заинтриговал. Да-да, батенька, так и надо по нашей деятельности эскулапа: напряги недужного – хворь и выйдет. Через что – никто не знает.

В общем, все просто. Берете толстую тетрадку, шариковую ручку и с утра записываете весь прошедший день. Все мелочи – и даже вещи, может, и неприятные. Например, раздоры с супругой. Днем эти записки перечитываете, дополняете и так далее. У вас начинают активно работать нейроны, мозговое вещество не закостеневает, и, глядишь, уже получается стройный рассказ, который ждет какое-либо издательство.

– Да о чем писать-то?

– О чем угодно. О друзьях. О своем самочувствии. О давлении и мочеиспускании пожалте. О баталиях с супругой. И многое, многое.

– Но, профессор, я же, во-первых, никогда ничего, даже анонимок, не писал. Во-вторых, я и помню мало что. И с друзьями почти не вижусь. Из-за их отсутствия.

– Нет-нет, вы попробуйте, не вы первый, не вы, бог даст, последний. Самое главное, даже не мучайтесь воспоминаниями. Простое, обыденное – оно и будет тянуть вас в развитие.

– Хм, гм, ох-хо-хо, – забормотал я.

Но иголочка-то уколола. И за ушком защекотало. И в паху, извините, потеплело. Что-то в этом предложении есть. Недаром, ох недаром профессор предлагает.

– А далее, например, возьмите блок вопросов, – продолжает профессор. – Ну-с, друзья. Что-то же вспомните? Или дамы. За вашу многолетнюю жизнь дамы, вероятно, бывали, а, сударь мой, хе-х?

– Да, что уж, конечно. Но надо же упомнить всех.

– Что, так много?

– Да нет, нет, доктор, просто не помню, были ли они вообще. И ежели были, что им от меня было нужно. Убей бог, не представляю. Может, денег?

– Да вы не волнуйтесь. Это все уже давно известно. Коснетесь вопроса, а далее все поплывет само собой. Еще и записывать не будете успевать. Помощницу потребуете. У нас был случай в старческом доме, на Кунцевской. Мы эксперимент со склеротиками (извините) проводили по части описания. Так дело до скандала дошло. А было все во времена славного, не к ночи упомянутого СССР.

Сподвигли мы одного ветерана – годиков ему уже было в те времена за восемьдесят пять – записывать вот свои жизненные пертурбации. Он вначале не хотел, потом – не помнил, затем как начал, как начал!

Потребовал помощницу, мол, рука писать устала. Потом сделался скандал: наш ветеран оживился и начал предлагать помощнице литературного профиля такое!.. Такое! Сначала Облздрав разбирался, потом дошло до Минздрава СССР, и попали его записки в ЦК. В отдел здравоохранения. Ох, ох был скандал. Нет, был скандалище! Эта дама оказалась изрядная, извините, сука. Подай ей, видите ли, квартиру. Да на Кутузовском проспекте. А не то эти записки пойдут в Европы, ООН и даже, может, в Израиль.

Нет, нет, был скандал. А все из-за необузданной сексуальной фантазии этого деда с попытками, правда слабыми, физического воздействия. И направления воздействия были просто безобразные – в особо извращенной форме. Правда, как эта извращенная форма выглядит, клиент объяснить не мог.

В общем, бабе этой дали однушку, я защитил на этом исследовании докторскую, дед – обратите внимание! – был принят немедленно в Союз писателей СССР и до своей кончины успел опубликовать пять книг. На все случаи жизни. В основном о сексе для тех, кому за восемьдесят.

Так что не менжуйтесь. И не ищите путей отступления. Вперед, пишите. Я записываю вас на прием шестнадцатого августа, через месяц.

Не стесняйтесь! Всякую ерунду, от порванных трусов, например, до стихов Бродского, – все, все, что в ум вошло, перекладывайте в блокноты. Уже через две недели поймете, как начинает работать ваше мозговое устройство. Вперед, голубчик, только вперед! Ни одного утра без строчки!

– А вечером можно?

– Да конечно! Даже после обеда, пока не заснете.

Я понял: я попал! А блокнот не купил. Его мне подарил мой… этот самый… серпентолог. Ну, в общем, тот, что по старости.

К своему удивлению, я начал. Как-то сразу, в этот же вечер. Удивил свою соседку, которая на второй день «писательской страды» оказалась моей женой. Одна стародавняя, внимательная жена. Во как!

Открываю секрет для престарелых. Никакой схемы изложения, поиска интриги, удачных фраз – ничего этого нет. И быть не может. Не стремитесь. Чо хотите! Вот я никогда ничего, кроме отчетов – квартальных, полугодовых и годовых, – не писал. Поэтому лепите, друзья-склерозники, что войдет в ум. Просто записывайте разные разности. Самую ерунду. Может, и что похуже. Бояться нечего. Блокнотик мой. Записал. Зачеркнул. А то и страницу вырвал.