Валерий Левшенко - Приключения парня из белорусской деревни, который стал ученым

Мой дядя Леон Сергеевич Блинофатов, 1930 года рождения, военный летчик, каким-то образом в 1955 году демобилизовался из армии и устроился на работу на минский мотовелозавод, производивший, видимо, не только мотовелопродукцию. Всю жизнь он гордился не своей военной карьерой, а тем, что выступал по заданию партийного руководства в 1956 году на собрании, и сам Юрий Левитан по радио, на всю страну вещая несколько раз в день, называл его фамилию, имя и отчество и говорил о его выступлении против французских агрессоров из ОАС.

Как-то осенью он приехал в отпуск в Хотимск, а я в то время оканчивал среднюю школу. У нас работала молоденькая преподавательница немецкого языка Галина Николаевна. Родом из Минска, она была великая модница и очень хотела вернуться домой. В ноябре в городке жизнь замирала, и моему дяде было довольно скучно. Галина Николаевна снимала комнату у учительницы Супруненко, и почти каждый вечер дядя ходил к ней, по его словам, играть в домино. Все это время я испытывал блаженство. Ничего не делая, я получал по немецкому языку только пятерки. В конце ноября отпуск у дяди закончился и он один уехал к себе в Минск, а мне в дневник, так же незаслуженно, как и пятерки, прилетела жирная единица. Это была редкая оценка и именовалась она колом.

Папаша мой, человек суровый, решил, что раз я приношу домой такие отметки, значит, учиться категорически не хочу, и исправить меня может только трудовой коллектив. И уже в начале декабря, лежа под машиной, я крутил гайки в местном отделении «Сельхозтехника» в должности автослесаря. Декабрь выдался морозным, и иногда водители вытаскивали меня из-под машины, так как я примерзал спиной к почве: одежонка-то была хлипкая.

В то время, когда я уже окончил университет и жил в Москве, дядя, возвращаясь из командировки в Вышний Волочек, заехал ко мне. При себе у него был небольшой ящичек с игольчатыми подшипниками. Отпраздновав завершение его командировки и конец года, я надумал проводить его на Белорусский вокзал. По дороге он сказал мне, что заводской план теперь у него в кармане. Решили отметить и это событие в ресторане вокзала. Когда диктор объявил, что до отправления поезда «Москва – Минск» осталось три минуты, выяснилось, что мы еще даже билет не купили.

Почему-то мы помчались не в кассу, а к поезду. Добежав до него, дядя, еле переводя дыхание, спросил у проводницы, кто начальник поезда. Та ответила, что Одынец, восьмой вагон. Дядя сказал, что знает его, это хороший мужик и теперь все нормально, он доедет до Минска на свободном месте в купейном или даже СВ-вагоне. Так и получилось. Он был очень контактным человеком и не раз спасал годовую премию завода за стопроцентное выполнение плана, в последние дни года добывая то дефицитные подшипники – продукцию, которая была нужна очень многим заводам, да еще в конце года, – то еще что-нибудь. Таковы были гримасы плановой социалистической экономики. Сын его, ксендз, живет у своего дедушки в Польше и ежегодно присылает моей маме к Рождеству поздравительные открытки.

Моя тетя Нина Сергеевна Моисиевич (Блинофатова), 1928 года рождения, работала в Минске директором универмага. Ее муж Руслан любил спиртное, рано умер, и я его почти не помню. Нина Сергеевна построила в Хотимске каменный дом на месте домика своих родителей. В нем она и провела последние годы своей жизни. Умерла она в 2009 году. Ее дочь Тамара, 1951 года рождения, работавшая в Минске преподавателем английского языка, вместе с мужем по фамилии Шах продала этот дом, поскольку у них не было средств поддерживать его в нормальном состоянии.

После войны отец работал главным агрономом района. Он женился во второй раз, и 18 ноября 1946 года на свет появился я. Роды принимала моя тетя, работавшая акушеркой в хотимской больнице, Ефросинья Ивановна Могилевцева (Кутузова), сама имевшая восьмерых детей. Отец рассказывал, что было очень холодно, уже выпал снег, и он оттащил в больницу саночки с дровами и кусок мыла в подарок врачу. Врач очень обрадовался – я так и не понял: дровам или мылу, а может, тому и другому.

Отступавшие фашисты сожгли почти весь Хотимск, и многие люди ютились в землянках. Мы же существовали почти роскошно, так как жили в дедушкином, крытом соломой деревянном домике площадью метров двадцать. Большую часть домика занимала русская печь, на которой зимой дети спасались от холода. Жили в этом домике две семьи: дедушкина и отцовская. В начале зимы рождался теленок, которого, чтобы он не замерз, брали в дом в отгороженный угол.