Александр Керенский: Россия в поворотный момент истории

ALEXANDER KERENSKY

RUSSIA AND HISTORY’S TURNING POINT

© Перевод, ЗАО «Центрполиграф», 2022

© Художественное оформление, ЗАО «Центрполиграф», 2022

30 августа 1880 г. Ф.М. Достоевский писал в своем «Дневнике писателя»: «…предчувствую, что подведен итог. Окончательный же расчет, уплата по итогу может произойти даже гораздо скорее, чем самая сильная фантазия могла бы предположить. Симптомы ужасны. Уж одно только стародавне-неестественное политическое положение европейских государств может послужить началом всему. Да и как бы оно могло быть естественным, когда неестественность заложена в основании их и накоплялась веками? Не может одна малая часть человечества владеть всем остальным человечеством как рабом, а ведь для этой единственно цели и слагались до сих пор все гражданские (уже давно не христианские) учреждения Европы, теперь совершенно языческой. Эта неестественность и эти «неразрешимые» политические вопросы (всем известные, впрочем) непременно должны привести к огромной, окончательной, разделочной политической войне, в которой все будут замешаны и которая разразится в нынешнем еще столетии, может, даже в наступающем десятилетии…»

Для такого пророчества Достоевскому не требовалось быть ясновидцем. Из одного лишь пристального наблюдения за действиями Бисмарка и других современных ему политиков и государственных деятелей писатель пришел к логическому выводу, что борьба великих держав за мировое господство неизбежно приведет к войне. Предсказание Достоевского оправдалось уже в начале XX столетия.

В начале 1890-х гг. возможность всеобщей европейской войны очень серьезно рассматривалась всеми, кто подмечал ухудшение отношений между великими державами и непрерывный рост их военных бюджетов, оправдываемый известным принципом: «Если хочешь мира, готовься к войне». Движение за разоружение набирало популярность, а эксперты по военному делу и экономике указывали на катастрофические социальные и политические последствия европейской войны, ведущейся современными армиями с использованием новейшего оружия. Например, выдающийся историк И.С. Блиох таким образом подвел итог настроениям, преобладавшим среди специалистов на исходе века:

«Любая грядущая война приведет к возникновению новых явлений в экономике. Великие европейские державы расколоты на два враждебных лагеря, вследствие чего война, не ограничиваясь отдельными местностями, распространится на весь континент. Доселе военная и морская блокада была неизвестна, но после 1870 г. произошли перемены исключительной важности. Прежде всего, налицо колоссальное промышленное развитие, сопровождающееся распространением путей сообщения и международных финансовоторговых связей; во-вторых, следует упомянуть экономическое давление, оказываемое обширной Северо-Американской республикой на Европу. Гигантское индустриальное развитие Северной Америки представляет собой потенциальную угрозу для европейского рынка, который в случае войны окажется парализован… Если гонка вооружений продолжится такими же темпами, как в последние 30 лет, будет уничтожена культура, созданная многими поколениями».

В том же духе выражался фельдмаршал фон Мольтке:

«Война уничтожит войну. Совершенно очевидно, что гонка вооружений и вытекающая из нее равная готовность всех стран к войне основаны на иллюзии, будто бы воинственные амбиции сейчас можно реализовать с такой же легкостью, как и в прошлом.

Едва ли кто-либо в европейских правящих кругах осмелится отрицать, что средства массового уничтожения могут приобрести такую мощь, которая сделает невозможным само ведение войны. Наша задача – выяснить, не достигли ли мы такого этапа, на котором война становится не только деструктивной, но и политически бессмысленной».

Весной 1899 г. была предпринята попытка в последний момент остановить эту гонку. По российской инициативе в Гааге прошла Первая международная мирная конференция, на которой были представлены все великие державы, включая новичков – США и Японию. Эта конференция оказалась столь же тщетной, как и все последующие мирные переговоры, так как она лишь выявила полное нежелание всех империалистических правительств сократить свои вооруженные силы. В первую очередь это касалось усиливавшихся морских держав, которые отчаянно состязались друг с другом и с Англией.