Сергей Смирнов - Чтоб служба мёдом не казалась

– Так, так… Вечером чтоб очки в сортире блестели!

В учебном взводе лафа. Нас не трогают, на занятия не ходим – призвались мы попозже других, будущие радисты уже кое-чему научились, мы не догоним. Больше всего боимся, что распределят нас в роту управления полком, сержанты там – звери! Наконец, вызвали в штаб. Начальник штаба майор Шаргородский распорядился принести карабин. Подержались мы за него по очереди, прочитали текст присяги. Все, теперь можно нас по нарядам гонять (а до присяги воин ходить в наряд не обязан!).

– Как со зрением? – спрашивает меня майор.

– Плоховато…

– Проверить!

Эх, знал бы, как все обернется, соврал бы. И попал бы, как Валерка Розенцвейг, оператором РЛС (радиолокационная станция) в батальон. Батальон у нас в степи за речкой стоял, личный состав – около сорока человек, начальства – минимум, подсобное хозяйство – лошадки, коровки, свинюшки, жизнь тихая. Увы, распределили нас с Чуркиным в планшетный взвод, а это взвод в роту управления и входил.

Представили нас ротному. Маленький, лысый. Лысина блестит, сапоги сверкают, несет от ротного перегаром. Я потом, на гражданке, заметил: если человек с похмелья, и особенно, если натворил чего-то (а чего натворил, не помнит), и чувство вины его гложет – одевает он костюм, цепляет галстук – так, вроде бы, меньше видно, что рожа мятая. На капитане Антропове мундир выглажен в стрелку, а уж сапоги… Бархоткой он их шлифовал, золотистой такой бархоткой –в военторге продавались. Очень он это дело любил, так как больше ротному заняться было нечем – все валил на сержантов.

– Что, спортсмены, пловцы? Поплаваете вы тут у меня… с тряпкой. А, борцы? Так вот, чтоб на уши у меня в роте никого не ставили, а то я вас сам поставлю…

И далее обещал нам капитан в случае чего анальный секс в различных позах, а мы угодливо ржали – остряк командир! В дальнейшем слышали мы это от сержантов, стариков, черпаков и даже от командира полка. Как будто бы не в ПВО, а в «голубые» войска попали. Впрочем, все здесь через задницу и делалось…

Как прекрасен этот мир, мы убеждались каждую субботу

Армия. «Дух» косит траву. Рядом на заборе сидят четыре «деда» и думают, как бы получить увольнительную. Первый говорит:

– Я знаю. Пойду к прапору, внесу рацпредложение, и за это он меня отпустит.

Приходит к прапору и говорит:

– Там «дух» траву косит. Так вот, если к косе три лезвия прицепить, то он будет работать эффективнее.

Отпустил его прапор.

Приходит второй дед» и говорит:

– «Дух» работает неэффективно. 1-е движение – косит, 2-е – вхолостую (замахивает косу). Вот если сзади к нему косу прицепить, то оба движения будут рабочими.

Прапор отпустил и его.

Приходит третий и говорит:

– Надо к «духу» прицепить телегу, тогда он будет косить и траву в телегу складывать.

Отпустили и его.

Четвертый ходит вокруг «духа», вооруженного двумя косами с тройным лезвием и телегой за спиной, думает. «Дух» прекращает работу. Смотрит на «деда» и, чуть не плача, выдает:

– Что смотришь? Фонарь мне на лоб, чтобы ночью работал?

(Армейский анекдот)

Прав был артист Папанов: если человек дурак, то это надолго. И зачем Наташке было ко мне приезжать, что, в институте парней нет? Ну, было школьное увлечение, так это еще не повод… Выяснил я, что, действительно, девушка к Смирнову приезжала, да не ко мне, а однофамильцу из соседней роты. А уж бежал, уж бежал я, путаясь в полах шинели! Зато назад плелся, как кобель побитый. Эх, романтик несчастный…

В роте своя романтика – Устав изучаем. Я его сразу вызубрил, а что толку? И на первом, и на втором году этот Устав изучали, как цитатник Мао-Цзэдуна. Чем воинов еще занять, как не зубрежкой? (Справедливости ради, скажу, что третья часть наших воинов до конца службы этой премудрости так и постигла). Загонят взвод в класс, сержант поставит задачу, и смоется. После бессонной ночи склеиваются глаза. Ротный командир тихонько зайдет, и заговорщические пасы делает, чтобы команду не подавали. Посмотрит на воинов, и тихонько-тихонько, как Братец-Лис:

– Внимание, все, кто спит…

И как рявкнет:

– Встать!

Те, кто спал, вскакивают. И тут же выходят строиться. Дорога знакомая – очко чистить. Впрочем, трудотерапия для дурака – дело безнадежное. Очки блестят, а знаниями дураки блистать так и не будут. Вон Серенька Хрунов, жил на хуторе в Вятском краю, сено косил, за лошадями ходил, самогонку ложкой хлебал (хлеб в нее крошили, извращенцы), ему ли постичь науку политическую? Брежнев – тот самый главный. Генеральный секретарь всей нашей партии коммунистической. По аналогии со словом «генерал» – запомнить можно. А уж кто такой Косыгин (председатель Совета Министров) или Подгорный (Председатель Верховного Совета СССР), разобраться Сережка никак не может.