Марк Уральский - «На лучшей собственной звезде». Вася Ситников, Эдик Лимонов, Немухин, Пуся и другие

– Думаю, что не удержался, если не съел, то наверняка надкусил, и не одно. Уж очень он на дармовщину охоч. Иначе, посуди сам, зачем ему с Фениксом самоотождествляться? Это ведь даже и не птица, а сам черт не поймет что такое, крематорий с перьями. Нет, змей куда солиднее будет, его, по крайней мере, все боятся, а значит – уважают.

Но что касается трансперсонального опыта, как формы самопознания и слияния с универсумом, ты зря так привередничаешь, это дело стоящее. Недаром же в «Евангелии от Фомы» [13] «Евангелие Фомы» (1–2 в. н. э.) – апокрифическое Евангелие, известное в переводе на коптский язык. Полагают, что это Евангелие было одной из самых ранних попыток обработать в духе учения о Логосе ранне-христианскую традицию об Иисусе и его речениях. Евангелие начинается словами: «Это тайные слова, которые сказал Иисус живой и которые записал Дидим Иуда Фома». сказано: «Когда вы познаете себя, тогда вы будете познаны и вы узнаете, что вы – дети Отца живого. Если же вы не познаете себя, тогда вы в бедности и вы – бедность». И еще в «Дао дэ дзин» [14] «Дао дэ цзин» – основной трактат древнекитайского мистического учения «о Пути вещей, его проявлениях и чистом небытии». Трактат приписывается китайскому мистику Лао-Цзы (2–1 в. до н. э.). : «Знающий себя просвещен, побеждающий самого себя могущественен».

– Так-то это так, – со вздохом сказал Валерий Силаевич, – насчет цитат я не спорю. Что же касается опытов, то, конечно, они занимательны и, наверное, увлекают – ну, наподобие черной магии. Да и сам Олимпов твой какая-то, право, карикатура на Симона-волхва. Он, видать, чего только не наслушался и не начитался. Однако при том упустил из вида одно, вполне, на первый взгляд, безобидное соображение: человек по внутренней природе своей изначально содержит в себе все. Таков, согласно Библии, был замысел Творца. А потому, человеку, занимающемуся духовной практикой, очень важно избегать врожденных симпатий – не привязываться ни к добру, ни к злу.

Стремиться к добру, и избегать зла, созерцать пустоту, вступать в состояние концентрации, а тем паче самоотождествляться с иными мирами – все это преднамеренные действия. И от них может быть большой вред. Недаром сказано: «Разве может Бога найти испытатель». Олимпов уж точно не найдет и ничего путного не сочинит.

– Насчет Бога, может, оно и верно, а вот биографию себе Олимпов сочинил очень интересную. Он утверждает, что является незаконным сыном поэта-эгофутуриста Константина Олимпова, который в свою очередь был незаконным сыном поэта Константина Фофанова. Как ни странно, но папашины «поэзы» он цитирует куда чаще, чем плоды собственного творчества:

Мы подошли к железнодорожному переезду и встали у шлагбаума, выжидая пока пройдет тяжело груженный товарный состав. В багровых отблесках закатного солнца мимо нас проносились платформы, заставленные зачехленной военной техникой, слоноподобными контейнерами и дугообразными пандусами, на которых переливались радужными тонами новенькие разноцветные «Москвичи». Затем пошли загадочные, сверкающие никелем, пломбированные вагоны, потом «теплушки», копры, цистерны…

Благодаря своей пестроте и разнообразию зрелище было и развлекательным и впечатляющим. Откуда не возьмись, вокруг собралось достаточно всякого праздного народу – в основном дачников. Все с живым интересом – кто, восторженно улыбаясь, кто, с хитринкой балагуря, а кое-кто, задумчиво хмурясь, – разглядывали проходящий состав, которому, казалось, не будет конца.

Среди этой безалаберной, небрежно одетой публики, выделялся жилистый пожилой гражданин в военной униформе допотопного образца, без погон, но при широкой портупее, – обладатель «утиного носа», деревянной ноги и небольшой кудлатой собачонки из породы «моя мама всех любила».

Звали его Иван Федорович, а собачонку Жулик, и были они в наших краях особами известными и уважаемыми. Иван Федорович числился главным водопроводчиком, т. е. начальствовал над какими-то личностями, которые появлялись невесть откуда и столь же внезапно исчезали в небытии. По словам Ивана Федоровича в трезвом состоянии умели они делать любую работу, даже телевизоры чинить. Да вот беда, подобное состояние являлось для них большой редкостью. Потому серьезной работы они обычно не делали, а выслушивали мудрые распоряжения Ивана Федоровича, приносили «чего нужно», держали «что указано», тянули «как можно» и т. д.