Бернардо Антонини: Почему я люблю Россию

27 августа возвращаюсь в Верону, храня в глубине души незабываемые впечатления. Я чувствую, что полюбил Россию, и решаю продолжить учебу в Вероне. На занятия времени почти совсем не остается — у меня столько дел; однако всю зиму я продолжаю изучать русский язык при помощи диктофона и кассет.

В июле 1990 г. меня ждет второй курс углубленного изучения русского языка. Я подружился с множеством жителей Советского Союза, в том числе и с православными. Вижу, насколько сильна здесь жажда Бога. Так, однажды таксист, который вез меня на службу (у меня тогда, естественно, не было машины), догадался, что я — священник. Спрашиваю: «Извините, а Вы крещены? Ходите в Церковь, читаете Евангелие?» Вопрос звучал просто, можно сказать, буднично. Начинаю беседовать с ним о Боге. Наконец, когда мы приезжаем на место назначения, пожилой таксист, за плечами которого более сорока лет работы, говорит мне: «Расскажите мне, пожалуйста, еще о Боге, потому что в моей машине никто никогда о Нем не говорил». Он выключил мотор, и я говорил с ним о Боге, Иисусе Христе, Евангелии еще четверть часа. Для меня это огромная радость.

В январе 1991 г. я приезжаю в Санкт-Петербург в школу Общества моряков. Зима морозная, но я привык. Останавливаюсь в семье директора одной фабрики; его жена преподает будущим медикам. Оба православные, но принимают меня с большой любовью. Вечерами подолгу беседую с ними.

Постепенно я входу в жизнь русских людей, глубже понимаю местную культуру, начинаю не только служить мессу на русском языке, но и проповедовать в храме Лурдской Богоматери. Текст проповедей всегда хорошо подготовлен, ударения проставлены и выверены преподавателем, так что я в них уверен.

В конце января возвращаюсь в Италию. Сообщаю о себе в Государственный Секретариат Ватикана, с которым уже начал поддерживать отношения: «Я изучаю язык, готов помочь, сделать что-ни-будь для России». Апостольский нунций архиепископ Франческо Коласуонно, позже возведенный в достоинство кардинала, сердечно мне ответил: «Потерпи, дон Бернардо. Когда будут восстановлены структуры Католической Церкви, уничтоженные Ленином и Сталиным, тебе будет чем заняться. Не переживай».

Настоятель моего секулярного института, связанного с Обществом св. Павла, о. Стефано Ламера, говорил то же самое: «Молись, готовься и жди. Если Богородице будет угодно, ты найдешь свое место и будешь трудиться на благо России».

Итак, я продолжал духовную и религиозную формацию, ожидая часа Бога.

13 апреля 1991 г. на первой странице «Оссерваторе Романо» напечатано большими буквами: «Структуры Католической Церкви в Советском Союзе восстановлены». Святейший Отец назначил Апостольского администратора европейской части России архиепископа Тадеуша Кондрусевича, Апостольского администратора азиатской части России епископа Иосифа Верта и епископа в Казахстане Яна Павла Ленгу.

17 апреля епископ Вероны Джузеппе Амари по моей просьбе пишет письмо архиепископу Кондрусевичу о том, что один священник из вверенной ему епархии, немного знающий русский язык, хочет помочь. Это преподаватель семинарии о. Бернардо Антонини. Ответ владыки Кондрусевича немногословен: он ждет меня.

В 1991 г. я в третий раз провожу лето в России. В июле прибываю в распоряжение архиепископа Кондрусевича, и он быстро (возможно, потому что я немного понимаю немецкий язык) направляет меня в Маркс, где проживает сильная немецкая община, которой нужен викарий.

Приезжаю в Маркс, город, названный в честь Карла Маркса, расположенный неподалеку от г. Энгельса, примерно в 30 км от Саратова, на противоположном берегу Волги. Я начинаю служить в качестве викария о. Клеменса Пиккеля, молодого священника из Восточной Германии. Теперь он — самый молодой епископ Католической Церкви, и я очень рад, что был когда-то его капелланом.

В Марксе он окормлял католическую общину, которую составляли примерно тридцать групп верующих, рассеянных на территории площадью около ста километров. Мы ехали в машине, вдыхая жар от асфальта, чтобы посетить десять-пятнадцать человек за один раз. Занимались катехизацией, совершали мессу, а потом обедали либо ужинали с ними вместе. Да, это был для меня прекрасный опыт. Я изо всех сил старался хотя бы кратко выступить перед верующими на русском языке.

В конце августа я прощаюсь с ними — пора возвращаться в мою семинарию. Во время нашей встречи епископ говорит: «Дорогой дон Бернардо, спасибо тебе за помощь. Видишь ли, мне нужны миряне. Я хотел бы, прежде чем открывать семинарию, начать с подготовки мирян. В первое воскресенье сентября в наших храмах я намерен сделать объявление (речь идет о храме св. Людовика, находящегося в собственности посольства Франции, и храме Непорочного Зачатия Пресвятой Девы Марии, который в действительности тогда еще не был открыт для верующих, — месса совершалась на ступенях, перед центральным входом — прим. автора ): если есть желающие три года изучать богословие, то для них будет открыт колледж». И добавил: «Если таких желающих наберется человек десять-пятнадцать, я попрошу твоего епископа разрешить тебе вернуться».