Елена Бальзамо - По обе стороны (очерки)

После смерти Сталина роли поменялись. Пострадавшие от репрессий коммунисты были реабилитированы, и Виктор Павлович (фамилию его вспомнить не удалось) вновь обрел статус героя революции и связанные с ним привилегии. Помимо славы и почестей, звание «старого большевика» обеспечивало доступ к благам, о которых простые смертные не могли даже мечтать. Это было вполне официальное наименование, почти должность, типа «ударника производства» или «участника Великой Отечественной войны», обладатель которого имел право на приличное жилье, лечение в ведомственной больнице и т. п. А также возможность «отовариваться» в закрытых «распределителях» – специальных магазинах, где номенклатурным работникам продавали по символическим ценам или выдавали по талонам разные дефицитные продукты: копченую колбасу, осетрину, икру.

До конца своих дней Виктор Павлович считал деда своим спасителем, и по праздникам часть номенклатурной манны перепадала и нашему семейству. Чаще всего она принимала форму банок с икрой и… журнала «Америка». Здесь надо пояснить: в период холодной войны отношения между враждующими блоками регулировались принципом строгой взаимности, и для того, чтобы иметь возможность распространять в Соединенных Штатах журнал Soviet Life, СССР вынужден был разрешить продажу на своей территории «Америки», ежемесячника на русском языке. Выходившая под эгидой Госдепартамента «Америка» придерживалась сугубого нейтралитета, тщательно избегая материалов, которые могли бы вызвать малейшую полемику. И разумеется, она не публиковала никаких статей на политические темы – номера содержали репортажи о фермерах, выращивающих кукурузу, о жизни в университетских кампусах, о достижениях науки, о выставках и музеях. Несмотря на это, журнал представлял собой настоящую идеологическую бомбу: роскошное издание большого формата, на глянцевой бумаге, обильно иллюстрированное цветными фотографиями, могло поспорить по качеству с самыми дорогими альбомами по искусству, печатавшимися в СССР. Таких ярких красок, такой печати, такого оформления советский читатель не видел нигде. А главное – эти люди, их лица… Дабы уберечь строителей коммунизма от шока, вызванного подобной полиграфической роскошью, власти придумали способ ограничить ее распространение, не нарушая пресловутого принципа взаимности: тираж (50 000 экземпляров) не поступал в розничную продажу, не продавался по подписке, а распространялся по номенклатурным каналам, среди читателей, идеологическая выдержанность которых не вызывала сомнений. В их числе партийные боссы, разного рода герои соцтруда и, судя по всему, «старые большевики», во всяком случае, столь заслуженный большевик, как наш Виктор Павлович, легендарный матрос легендарной «Авроры». Таким образом, в нашей семье регулярно появлялись номера «Америки», предмет внимательного чтения, подробного обсуждения и аккуратного хранения.

Наш благодетель-большевик испытывал, как я уже говорила, безграничную благодарность к деду, видя в нем своего спасителя, но существовало обстоятельство, которого он не мог ему простить: его женитьба. Считая эту женщину предательницей, виновницей гибели своего первого мужа, а возможно, и других людей, он отказывался иметь с ней дело и никогда не бывал у них в гостях.

В отличие от моего отца, в принципе не употреблявшего местоимение первого лица единственного числа и избегавшего рассказов о вещах, касавшихся его самого, мама охотно делилась воспоминаниями о детстве – при условии, что ее расспрашивали; сама она никогда не проявляла инициативы. Для нее главным событием прошлой жизни была война. В июне 41-го ей было восемь лет, в мае 45-го – двенадцать, и эти годы остались у нее в памяти как череда ярких, твердо очерченных эпизодов, обладавших каждый своей тональностью.

В июне 41-го они с четырехлетним двоюродным братом приехали на каникулы из Москвы в Киев к бабушке. Немцы бомбили город с первых же дней войны. За недостатком бомбоубежищ жителям было велено укрываться в подвалах, но дети, стоило бабушке отвернуться, то и дело выскакивали на улицу поиграть. Бомбежки их, судя по всему, не пугали. Согласно маминым воспоминаниям, чаще всего они происходили днем и являли собой увлекательное зрелище; особенно ей запомнились два огромных светящихся снаряда овальной формы, медленно падавших с небес, – тогда как неизбежный грохот взрыва не оставил в памяти не малейшего следа.