Максим Горохов - Творить по-русски. Пять жизней Александра Лапина

Сразу невзлюбили его местные станичники-кубанцы, потомки славных запорожцев, у которых даже язык – и тот был свой, непонятный. Говорили: «Брось ты его, Маруська. Казака найдешь!»

Но так и поселились они в ее избе.

Война тогда шла на севере. Немцы рвались к Москве. А на Кавказе появились только в 1942-м, когда направились на Сталинград. Взяли Ростов, Краснодар… И в это время родители Лапина попали в оккупацию.

Наши войска освободили их станицу в 1943-м, когда гнали гитлеровцев обратно от Сталинграда.

Но после этого Лапины окончательно переругались с местными казаками и перебрались из своей станицы в поселок Янтарный. Там существовал совхоз «Прималкинский» – свиное племенное хозяйство, которое славилось в масштабах всего СССР.

Водителем здесь устроиться не получилось: все машины были на войне. Поэтому отец опять пошел работать помощником кузнеца: мужиков мало – дело нужное.

А уже после Великой Отечественной, примерно в 1946-м, произошла история, описанная Александром Лапиным в романе «Русский крест». Тогда еще действовал так называемый закон о трех колосках. Мать взяла пару початков на совхозном поле. А с соседкой не поделилась – та и написала куда следует. Пришел участковый, кукурузу изъял. Сравнил с той, что росла на их собственном огороде. Оказалось, сорта разные. Начал составлять протокол на мать. Тут отец возмутился: «Если ее в тюрьму, то детей куда?» А их тогда было уже трое: в 1943-м родился Михаил, старший брат Александра.

В итоге глава семьи взял вину на себя. И посадили его на два года – фактически дали срок по количеству кочанов. В том числе и поэтому его младший сын не испытывает сегодня к советской власти никакой любви. Но он в ту пору еще не родился. А отцу предстояло снова отправиться на север. Только теперь уже на лесоповал.

Снова из рассказов Лапина-старшего: набили их в холодный товарняк. В вагоне разместились кто как. А сам он спасся одним простым способом. Как человек опытный сразу понял: «Если сяду – конец». Поэтому встал. Обнял опору – деревянный столб. Да так три дня и простоял. А когда приехали на станцию, конвой кричит: «Выходи!» Но из их вагона вышли всего трое-четверо. Остальных – около полусотни – выгрузили, раздели да там же и закопали в мерзлую землю. Конечно, блатные устроились в местах потеплее. И до лагеря дотянули. Но в целом из эшелона в 500 сидельцев от силы осталось человек 300.

В пункте прибытия их построили в шеренгу. И спросили: «Специалисты есть? Кто работать хочет?» Те же воры в законе, конечно, отказались. А Лапин, простой работяга, вызвался: «Я пойду».

Так и попал на ферму. А там – огромные свиньи. Просто шикарные. И кормили их молочной сывороткой. Так и сам не пропал с голоду. А заодно увидел в действии «гениальное» изобретение командующего лагерями Френкеля – питание в зависимости от выполнения нормы. Кто не работает, пайку не получает. Так что к весне все блатные почернели, скрючились. Превратились в живые скелеты, с которых даже кожа облазит. С появлением первой травы стали есть ее – и пухнуть. А вскоре – дохнуть как мухи.

Тогда начальник лагеря поручил Алексею вместо кормов на ферму возить на лошади трупы к могилам. Каждый день загружал он их в телегу по пять, десять, а то и больше. И через месяц психика не выдержала: ночами стало сниться, что мертвецы эти идут прямо на него. Тянут руки. Просыпался в ужасе. И в итоге взмолился: «Схожу с ума!» После этого начальник наконец освободил его от такой работы. Перевел в кузню.

Так и выжил. Вернулся к жене. Дальше продолжал работать помощником кузнеца – молотобойцем. Тогда уже появился на свет второй его сын. А вот приемный еще в годы войны умер от голода, холода и болезней. Маленький Александр сразу стал любимчиком отца. При этом непутевого Мишку он частенько драл как сидорову козу.

В совхоз стали поступать машины. И Алексей снова сел за баранку. Сначала была старая знакомая – полуторка. Потом трехтонный ЗИС – бензовоз. Возил на нем и барду, которой кормили свиней: достаточно было помыть бочку в реке после топлива. А уже позже появился ГАЗ. Конечно, держали Лапины и собственное хозяйство.

Но только техническими или бытовыми вопросами кругозор Алексея не ограничивался. Человек он был въедливый. Интересовался политикой. Советскую власть откровенно ненавидел. Мечтал: вот бы стать фермером, иметь свой кусок земли. Жить как на северах, когда сам кормишься и ни от кого не зависишь. Ночью, проснувшись от шипения отцовского радиоприемника, дети могли слышать «Голос Америки» или «Радио Ватикана». А если мужики вдруг начинали обсуждать вопросы государственного устройства, то тут Лапин-старший, конечно, был в центре внимания.