Григорий Нарек - Тридцать дней в красной зоне. Заметки врача

– Дорогие коллеги, для меня самое важное – безопасность сотрудников. Никто не бросит вас в бой без адекватной защиты. ( Как потом оказалось, он сдержал слово .) Но не менее важно наше участие в общей миссии. Когда начинается война, все молятся на воинов. Сейчас началась война против невидимого врага, который сжигает людей изнутри. И все молятся на врачей. Нужна ваша помощь. Есть вопросы?

Все молчали.

Директор привел зловещие сведения о заболевших и умерших – у нас в стране, у соседей, в мире. И продолжил:

– Если кто-то захочет уйти – я не осужу. Это ваше право. И позже, когда эпидемия кончится, осуждать не буду. Но если можете, помогите.

Воцарилась глубокая тишина.

– С одной оговоркой: те, кто в одиночку воспитывает детей, те, кто старше 65 лет, и те, кто имеет хронические заболевания, в этой войне участвовать не будут.

В голосе директора слышались и грусть, и некоторая боязнь за коллег, и решимость защищать свой «Рим». В эту минуту мы чувствовали, что в каком-то – очень важном – отношении он всё-таки Цезарь. И нужно идти за ним.

В дальнейшем мы провели целую серию таких же, иногда очень долгих, совещаний, собраний с участием всех специалистов клиники. Подготовить клинику к приему людей, больных новоявленной чумой, было очень непросто.

Андреа Чубелли – один из самых искусных и опытных сосудистых хирургов нашей клиники. Мы с ним тесно контактировали профессионально, совместно оперировали многих сосудистых больных. Иногда встречались на конференциях, где читали доклады и лекции. Два раза в неделю проводили консилиум, решая, как лечить новых больных, поступивших в клинику. Эту форму сотрудничества мы называли «сердечная команда». Обсуждение лечения больных специалистами разного профиля становится в последнее время модным методом. Но других «общих интересов» у нас не было… Не было раньше. Теперь, когда клинику решили перепрофилировать, врачей распределили по-новому. И мы с Сандро оказались под началом Андреа.

Большинство хирургов из его отделения по разным причинам не могли нам помочь. У кого-то обнаружились хронические заболевания – работа в красной зоне для таких людей равносильна игре в русскую рулетку, но с револьвером, в котором оставлен не один патрон, а почти полный барабан. Кто-то остался дома на самоизоляции. Андреа предстояло за несколько дней познакомиться с новыми сотрудниками, новыми условиями работы и одновременно переоборудовать свое отделение в стационар, где лечат особо опасную инфекцию.

– Что сказать? – обратился он к нам на первом, организационном совещании. – Теперь мы – одна команда. Будем вместе работать, есть, спать. ( Некоторые шутливо переглянулись .) Я сам еще толком не пойму, что делать. Тридцать лет проработал в сосудистой хирургии, а вот теперь буду вместе с вами заниматься инфекционными болезнями. Не знаю даже – смеяться или плакать.

– Ничего страшного. Раньше я работал в хирургии, в онкологии, в аритмологии, – что ж, придется инфекционными болезнями заниматься, – отозвался Никола Ламберти. Никола – один из ведущих аритмологов нашей клиники, опытный врач. Энергичный, эмоциональный, с прекрасным чувством юмора, – словом, настоящий южанин.

– И у меня опыт пестрый, – сказал я. – Работал несколько лет на скорой помощи, потом – судебно-медицинским экспертом в морге, потом освоил мою теперешнюю специальность рентгенхирурга. Пришло время пополнить коллекцию.

Все засмеялись. И я тоже. Плакал я раньше, когда изучал эти специальности, поначалу переживая не столько взлеты, сколько падения. А в тот момент, на пороге красной зоны, вместив в одно предложение всю мою жизнь, я мог только смеяться. Было, правда, непонятно, почему смеются молодые коллеги… Видимо, у всех хорошее настроение. Пока…

Мы долго обсуждали нюансы облачения в форму и снятия ее, особенности защитных средств и респираторов. Меня удивляло, с каким вниманием Андреа слушал каждого. Обычно опытные врачи не склонны прислушиваться к тем, кто недавно окончил институт. А он не пропускал ни слова из того, что говорили молодые доктора и медсестры, которые задавали вопрос за вопросом и вносили предложения. После этого мы настроили рации для связи. Потом прошлись по отделению, то есть собственно по будущей красной зоне. Один из наших докторов (тогда я еще не знал его имени) надел всю амуницию целиком и ходил с нами – так сказать, тренировался. Мы обсудили, уже почти без улыбок, где будут находиться шахматы (моя идея), где будем пить кофе, смотреть фильмы (тогда казалось, что хватит времени и сил на развлечения). Всё это продолжалось около сорока минут, после чего мы снова собрались в ординаторской, и Андреа стал рассказывать о клинике и оснащении в целом. Говоря о числе коек, которыми мы располагаем, он деликатно заметил: