Мариэль Стрелинская - Я ходила в детский сад

– Ага… Впарила мужику чужой кошелек и хорошо. Лучше бы мне впарила… Я бы тоже посопротивлялся для виду…

– Проверка! И мы ее прошли. Все!

– Очередной “хороший знак”, да? Теперь мы будем жить долго и счастливо?

– Хо-ро-ший знак! Хватит сомневаться! Нас ждет счастье. Огромное, как мой живот. Идемте же скорее, он хочет есть…

– Есть! Я надеюсь, это про еду?… Хоть какое-то обещание счастья…

Он поцеловал меня в висок и покатил тележку с восседающим на ней четырехлетним Мишей к ресторанам.

Счастье, оно такое огромное…

Где уж мне тогда понимать истинное значение слова “карма”? Впереди маячит солнцем тропический остров, безмятежная жизнь и легкий морской бриз.

Спустя время, потом кто-то спросит: почему выбрали Таиланд?

Да мы не выбирали. Жизнь все выбрала за нас. Детская мечта, книги о приключениях, детство среди пальм, серая Москва, бесконечное вращение Земли во все стороны – все сплелось в один узел крепкого желания. Мои желания – моя движущая сила. Они всегда сбываются… Если уж я что-то хочу и сказала вслух, всё. Считай исполнено.

Однажды я захотела в Тай, мы взяли билеты на самолет, поезд, автобус, корабль. И в один очень жаркий день вывалились из брюха всеядного парома на раскалённый причал Острова. Влюбившись навсегда. С тех пор еще два раза приезжали, пока не решили остаться на полгода.

Кармические истории – это такое, что невозможно объяснить на словах. Просто любовь.

Просто пофиг.

Хоть и знаешь, что будет больно. Идешь, как заговоренный.

Приговоренный…

Нам, замороженным снегами, советским детством, Тай оказался действительно дорог простым своим теплом. Счастьем не носить колготки, джинсы, тесную обувь, которая не согревает никогда, сколько бы ни стоила. Озябшие ноги, вечно текущие носы, потрескавшаяся от мороза кожа, ссутуленные под тяжестью шуб спины – остались в прошлом на много лет. Легкие распрямились, позволили себе дышать глубоко и медленно. Вдох. Выдох. Здесь и сейчас. Никакого завтра и вчера.

Таиланд. Страна детей. Безответственности, пофигизма и вечного буддийского спокойствия.

Мой внутренний ребенок родился седым старичком. Лишенный беззаботного детства, как и многие дети тех непростых времен, обиженно стучал кулачком по столу и требовал своего. Безмятежного рая, принятия. Отказываясь взрослеть дальше без него…

Позже, наблюдая соплеменников по эмиграции, поняла, что все мы едем сюда именно за этим. Перепрожить внутреннего ребенка. Перепрошить, избавиться от ограничений воспитания, стереотипов окружения. Потому так хладнокровно (нет! кровно) отдираем себя от корней. Отрекаемся от бабушкиных сундуков, и дедушкиных компасов, спускаем к чертям все-сервизы, ковры, фотоальбомы, только бы очиститься под ноль. От навязанных убеждений, установок, пословиц, песен, былин. Всю память – под нож. Надежда выжечь из крови боль предков. Такая наивная надежда.

Кровь, как и рукописи, не горит…

Думаю, и туристы любят Тай именно за возможность быть несерьезными, делать глупости, не бояться. За позволение не заглядывать в завтрашний день. Не помнить вчерашний.

Сюда едут за прививкой от забот, сиюминутным счастьем. И в этом огромная сила исцеления тайской земли. Ведь если человек не прошел необходимые этапы взросления, он вырастет лишь телом, но не духом. А незрелый человек не может быть цельным, не сможет быть руками бога на земле, не может создать зрелые отношения, оставить после себя плодородную почву.

Так и для нас Тай стал психотерапевтом. Довольно безжалостным, надо сказать…

Очень дорогим и крайне эффективным.

Потекли последние беззаботные денечки перед рождением того, кто перевернет наш ванильно-розовый мир. Мечты сбылись, да здравствуют мечты?

У нас небольшой домик с острой крышей и верандой в джунглях напротив гольф-поля. По утрам в окна шепчут свои тайны высоченные кокосовые пальмы. По ночам россыпь звезд и оглушительные песни влюбленных цикад рвут сердце на части. Но больше – уши. Не спасают ни стекла, ни наушники.

– Сволочи, – бубнит муж спросонья, – вы заткнетесь когда-нибудь или нет?…

– Спи… пойду на веранде посижу.

Впервые в жизни высыпаюсь, хоть и встаю на рассвете. Безумно жаль тратить время на сон. Жизнь оказалась проста и ослепительна после московских пробок и вечного серого за окнами.

Утром – море, пять минут на байке. Обед в ресторане (том-ям, острый до слез, и рис). Тягучий, как патока послеобеденный сон. Снова море. Закат. В закатном море ходить босиком – это как маленькая смерть. Хочется умирать ежедневно. Хожу. Умираю. От любви: к Острову, этим закатам и его босоногим загорелым людям. Потом в ресторан, да, опять, снова! Не завидуйте. Снова на ужин суши. Которые не надо готовить, для меня это так важно!.. И так-весь календарь. К чертям его, кстати. Звучит скучно, знаю. А кому-то и вызывающе. По фигу.