А потом резко вскакивал:
– Вперед!
И мы неслись в кино.
К тому времени отцу дали квартиру в каменном доме, неподалеку от Волги, на улице Октябрьской, 24. Теперь там висит мемориальная доска, которая установлена в 2019 году к 85-летию актера театра и кино Анатолия Солоницына.
Рядом с нашим домом были и «Пионер», и «Центральный», но мы мчались в «Синий платочек» – так мы называли кинотеатр, стоявший на берегу Волги. Это был огромный деревянный сарай, выкрашенный, как и пивные ларьки, голубой краской. Сидели на длинных скамейках, врытых в землю. Пол земляной, ноги мерзли. Но зато почти всегда здесь можно было достать билет, а иногда прошмыгнуть и без билета.
Как из волшебного мешка, на экран нашего «Синего платочка» каждую неделю вытряхивались фильмы. «Индийская гробница»! «Железная маска»! «В сетях шпионажа»! А то и вовсе убийственный – «Тарзан»!
Удивительно, как среди этой мешанины кислого с пресным, талантливого и пошлого Толя сумел разобраться, отделить зерно от плевел.
Откуда нам было знать, какие фильмы смотреть, а какие нет?
В школе об увиденных фильмах можно было только шушукаться – официально смотреть их нам запрещалось. Да и что могли знать наши учителя о Лоуренсе Оливье или Чарльзе Лоутоне, Вивьен Ли или Марлен Дитрих? Прочесть о знаменитых актерах, режиссерах было негде – разве что на неряшливых фотографиях, которые покупались на базаре. По этим перепечаткам кинокадров, «карточкам», мы и узнали, что в «Тарзане» играет Джонни Вайсмюллер, а в «Двойной игре» – любимица девчонок Джанет Макдональд.
Толя пришел в восторг от Чарльза Лоутона. Разумеется, тогда мы не знали фамилии этого прославленного английского актера, любовь к которому брат сохранил до последних своих дней. Мы просто посмотрели «Мятеж на “Баунти”» и запомнили актера, который сыграл капитана Блая. После «Мятежа на “Баунти”» мы посмотрели другой английский фильм – «Рембрандт».
Картина только началась, а Толя радостно шепнул мне:
– Это он!
– Кто – он?
– Артист, ну, в фильме «Мятеж на “Баунти”».
– Да ты что?
Лоутон в образе великого живописца был совсем-совсем иным, и я не узнал актера.
– Говорят тебе, это он! – шепнул Толя и отодвинулся от меня в знак презрения.
Этот фильм нам понравился гораздо больше, чем предыдущий, особенно финальная сцена. Теперь я понимаю, что она сделана сентиментально, с явным расчетом на мелодраматический эффект, но тогда она нас буквально пронзила…
Вот нищий старик – опустившийся, с лицом, изрезанным морщинами, в котором мы с трудом узнаем великого художника, подходит к сторожу и просит его: «Пусти меня, мне надо посмотреть картину…» Сторож мнется, и тогда Рембрандт дает ему золотой. Проходит в зал, видит свой «Ночной дозор»… Картина в пыли.
Рукавом художник стирает пыль, и лица на полотне словно оживают, смотрят на нас… Рембрандт улыбается. «Почему ты смеешься, безумный старик?» – спрашивает сторож. «Я смеюсь потому, что не зря прожил жизнь», – отвечает художник, и глаза его зажигаются тем самым огнем, который горел, когда он писал «Ночной дозор»…
С годами я понял, что нравилось Анатолию в кино – исключительная правдивость.
Мы стали «собирать артистов». Завели альбом, аккуратно вклеивали туда фотографии.
Мама сохранила этот альбом. Там фото Михаила Жарова – он подпирает подбородок так, чтобы были видны наручные часы; там узенькая ленточка – кадры из «Возвращения Василия Бортникова»; там Лоуренс Оливье и Вивьен Ли в фильме «Леди Гамильтон», там целый мир…
Стоит дивная, необыкновенная осень. Говорят, такой благодати ни у нас на Волге, ни в Москве не было уже больше ста лет.
Как раз на эти последние дни лета приходится день рождения Толи. Удивительно, что именно в этот день, 30 августа, отошла к Господу наша мама.
Я думаю о ней, и вижу ее лицо. Она улыбается, зубы у нее белые, глаза карие, на лбу и на висках завитки черных густых волос – как у Кармен. Лицо это самое красивое в мире – так я считал лет, наверное, до шестнадцати.
Мне было двенадцать лет, брату – шестнадцать, когда он, как вы уже знаете, пошел работать на завод.
Есть один памятный день в веренице годов, о котором мне хочется вспомнить сегодня, – как мы с Толей решили отметить мамин день рождения.
…Вот мы уселись за стол. Передо мной лежал чистый тетрадный лист. Я обмакнул перо в чернильницу и приготовился записывать все, что мы решим купить к праздничному столу. Отец в командировке, и нам с братом выпало отметить мамин день рождения.
Читать дальше