Неьмад Мирадж - Целую ваши ручки, Жанна…Т!

Офицер, занимавшийся мной вначале, по фамилии Халиев, передавший мое дело молодому следователю Тюльтаеву, напомнил вновь о себе после неудачи в прокуратуре с санкцией на арест. Он прочитал мне короткую лекцию о том, что «не следует писать против ветра», затем многозначительно подмигнул, ехидно улыбнувшись, напоследок на прощание пригласил в камеру двух коренастых мужчин в спортивных костюмах и в перчатках наподобие шинкарок. Я даже не успел заметить, как он закрыл за собой железную дверь. Эти мордобои знали свое дело туго, отделали меня в лучших традициях гестапо, что потом я месяца два не мог вдохнуть воздух полной грудью и несколько недель по утрам мочился кровью.

При задержании и обыске в квартире Искандера у меня изъяли фотографии, блокнотик с адресами и записи, теперь я понимаю, ценнейшие, которые аккуратно вел на свой страх и риск с места событий на Новой площади. То есть всю полную картину описания происходящего с точной хронологией развития событий и действиями участников по времени. Естественно, были отмечены все официальные и неофициальные лица, выступавшие с главной трибуны Республики, которую тогда мы почему-то называли по старинке площадью Брежнева, к тому же я конспектировал и сказанные ими речи, отмечал глупые высказывания и формулировки с подробностями. Я понимал тогда не разумом, а сердцем, что происходит историческое событие в СССР, когда молодые люди с чистой совестью, поверившие в идеалы Перестройки с гласностью, вышли в едином порыве и выразили свое несогласие с волюнтаристской системой власти Кремлевского произвола, допустившей попрание Устава Компартии Казахстана. Между прочим, дело было не только в явной технической неувязке с нарушением множества статей при снятии и назначении 1 секретаря, но и недопустимостью того факта, как все это нелепо происходило и выглядело. И еще: имелись внутри меня какие-то смутные догадки, что этот массовый демарш в недалеком будущем могут перевирать и использовать в корыстных целях коварные авантюристы всех мастей, в том числе узколобые националисты, конечно же, с двух позиций неравноправных по статусу народов. Это веками подтверждала история. Доказательств имеется предостаточно. Спустя время фантомы болей имперского мышления отразились поучительно в одной из работ великоросса Солженицына и конкретных высказываниях и некоего…овского, между прочим, имеющих большой вес и влияние в политике современной РФ.

Помнится особенно вечер 17 декабря. Это было во второй день стихийного митинга. Когда первая атака штурмовиков малочисленного спецподразделения внутренних войск МВД захлебнулась, и они пристыжено разбежались от погони с тумаками и пинками кто куда под улюлюканье изрядно помятой ими молодежи, тогда я легкомысленно позволил себе брать у многих истекающих кровью студентов своего рода блиц-интервью. Просил ответить на один вопрос – что происходит? При этом, правда, записывал только имена бастующих студентов и затерявшихся среди них немногочисленных граждан в возрасте, отказывавшихся даже назваться псевдонимом. Потом эти записи явились причиной давления ретивых и упертых следователей. Они подозревали меня во всяких умыслах и почему-то были уверены в том, что я непременно должен был что-то знать о предмете акции, в том числе обязательно предварительно осведомлен о многом в заговоре и лично знаком с главными зачинщиками и организаторами бунта националистов.

В прокуратуре Фрунзенского района, куда я был доставлен с множеством незнакомых мне людей, после трехдневного пребывания в КПЗ следователи при обсуждении моего вопроса в кабинете у прокурора оказались несказанно расстроены. На все вопросы и обвинения отвечал с гордостью, как подобает настоящим комсомольцам, то есть стойко и непоколебимо. Одной фразой. При этом опираясь на целый ряд статей Конституции, закрепленных и гарантированных сводами в правах, – «… каждый гражданин СССР имеет право участвовать в парадах, митингах, уличных шествиях и демонстрациях». Мне повезло в том, что мое дело рассматривал человек не титульной нации, ну и, конечно, не могло не повлиять на это мое плачевное физическое состояние. Я даже сам на себя смотрел в зеркало с состраданием, мученик, да и только. Один прокурорский бастык, кстати, на внешний вид русский, не дал после долгих раздумий санкции на мой арест и последующее привлечение к уголовной ответственности. Административный штраф за активное участие в массовых беспорядках и сопротивление представителям властей, да, еще за нанесение ущерба госимуществу из хулиганских побуждений, оцененный в сумме несколько десятков советских рублей, врученный мне нарочным, был вынесен заочно неизвестно где внутри бюрократической машины. Кстати, я его так и не оплатил, и это свидетельствует теперь о наличии многих предпосылок в недалеком разрушении механизма этого государства-монстра. Вообще-то на самом деле тогда формулировка звучала куда более устрашающе и многословнее в обвинении и значила то, что у меня под вопросом личное будущее с таким волчьим билетом. Но это не так важно теперь. Грех не соглашаться с тагдиром.

Читать дальше