Лидия Дорн - Депрессия. Между абсурдом и чудом

Дочка вытащила меня из одиночества и эгоцентризма, придала моей бестолковой жизни если не смысл, то цель. Если раньше я барахталась по жизни совсем уж без вектора, то теперь начала барахтаться в определенном направлении. Цель заключалась в том, чтобы дать дочке нормальную семью и достаток, независимо от того, хочется мне жить или нет, есть у меня на это силы или нет.

Мой второй муж был добр, порядочек, умен, жизнерадостен, трудолюбив, заботлив и великодушен. И стал бы прекрасным отчимом дочке. Видимо, за какие-то мелкие грехи ему досталась не нормальная жена, а я. Он отвел меня к психиатру с докторской степенью, по совместительству сексологу. Маленький раздутый от важности человечек подтвердил то, о чем я уже и сама догадалась: моя беда носит название «униполярная депрессия». И выписал прозак, а заодно поведал, что есть особая категория женщин, страдающих униполярной депрессий. Как правило, они занимаются спортом и не способны на длительные отношения.

Их жизненной энергии едва хватает на себя, что уж говорить о партнере. Я тоже всегда ощущала себя такой – тусклой лампочкой, не дающей ни тепла, ни света.

Предварительно выдворив мужа из комнаты, доктор посоветовал мне завести любовника для пущей яркости сексуальной жизни. И взял за визит сто долларов.

Любовника я заводить не стала, а прозак начала принимать, и в то время он мне помог. Приступы отчаяния притупились, по утрам стало легче вставать. Тогда у меня еще не было проблем со сном, точнее, они были, но наоборот. Спать хотелось постоянно. Поэтому стимулирующее действие оказалось кстати. Я принимала его где-то полгода, а потом бросила и не заметила разницы. Видимо, он исчерпал свое полезное действие. Спустя несколько лет я снова попробовала его принимать, но едва не полезла на стенку. С тех пор я не могу принимать повышающие серотонин препараты, потому что даже в маленьких дозах они вызывают непереносимое беспокойство.

Второй брак тоже продержался недолго, хоть и дольше предыдущего. Тут вмешалось одно обстоятельство. Мой второй муж был евреем. До сих пор он жил, не особо задумываясь о своем еврействе. Разве что в школе приходилось защищать сестру, когда ее обзывали «жидовской мордой», да в семье сохранились предания об ужасах погромов.

Так случилось, что родители мужа, переехав в Европу, заинтересовались своими корнями, историей и религией и уже жизни своей не мыслили без всего этого. И он тоже заинтересовался и, еще толком не разобравшись, понял, что для него это важно. Поэтому сразу после нашего знакомства он спросил, не хочу ли я перейти в иудаизм.

– Ни за что. Никогда, – ответила я решительно.

Сама мысль об этом казалась дикой и абсурдной. Время от времени в течение жизни я из любопытства открывала Ветхий Завет, ужасалась и закрывала. Жертвоприношения, воскурения, истребление народов и пепел красной коровы – вот то немногое, что я знала об иудаизме и не понимала, как люди в здравом уме могут до сих пор исповедовать это архаичное мракобесие.

Но расставаться нам очень не хотелось, мы надеялись, что авось найдется какой-то выход. Мой будущий муж привез мне чемодан, битком набитый художественной и религиозной литературой. Башевиса-Зингера я полюбила навсегда, а с религией не заладилось. Пылая праведным возмущением, я приставала к мужу с вопросами типа: «Как это возможно, принести родного сына в жертву??» Муж огорчался, пытался мне объяснить, что, мол, времена были другие и вообще, все не так просто, как кажется на первый взгляд. Я пыталась снова и снова, но приходила в отчаяние.

К тому времени я нашла успокоение ума, если можно так выразиться, в дзен-буддизме. Медитировала, читала Судзуки и Алана Уотса, и вопросы о смысле жизни и устройстве мироздания меня больше не беспокоили, потому что потеряли смысл. Объяснить мир при помощи слов и поверить в это объяснение – все равно что перепутать карту местности с самой местностью или съесть меню вместо обеда. Такие абстрактные понятия как истина, вечность, материя, дух больше не имели значения, сделались похожи на тяжелые камни и с грохотом падали, когда я пыталась их удержать умом.

И тут снова-здорово. Мир материальный, мир духовный – бессмысленный набор звуков, мыльные пузыри умозрительных конструкций. Нет ни материи, ни духа, все это лишь проекции человеческого ума на реальность.

Тогда мы решили, что я просто притворюсь. Нужно выучить некий объем информации, уж с этим я справлюсь, а потом пройду гиюр. И нас примут в религиозном сообществе и сочетают традиционным еврейским браком, и мы заживем счастливой еврейской жизнью и будем соблюдать шаббат и другие праздники и тысячи всяких непонятных и диких правил.