Леонид Дроздов - Петр Машеров - падение вверх

Пономаренко оказался стреляным воробьем, провести его на мякине было невозможно. Он прошел хорошую школу при Сталине. Пантелеймон снова промолчал, от налитой водки отказался. Не повелся и на замечание Гусарова о том, что если бы выступил должным образом по этому вопросу, то поднялся бы в глазах белорусской партийной организации на три головы. Однако Пономаренко все правильно рассчитал. В этом случае для него лучшей защитой было молчание. В итоге он ответил Гусарову примерно следующее: «Нет, корова не сможет поднять нас двоих так высоко, подымайся на ней хотя бы ты один» [246] Пономаренко П. К. События моей жизни // Неман. 1992. № 3–4. . Вероятно, это был парафраз названия известного фильма «Боливар не выдержит двоих». Кто знает, была эта удачная фраза сказана именно в тот момент или придумана впоследствии и вставлена непотопляемым Пантелеймоном в его воспоминания. Иногда воспоминания грешат умными мыслями, пришедшими задним числом. Несмотря ни на что, Гусаров не сдавался, он не хотел и не мог отказаться от своего обвинения. Отказ означал бы поражение, поэтому обратного хода не было. Он переслал в Москву записку соответствующего содержания. А затем сам отправился продвигать этот вопрос на высочайшем уровне. Добиться личной встречи со Сталиным не получилось, но беседы с Андреем Ждановым и Алексеем Кузнецовым состоялись и их содержание вождю было передано. В Москве Гусаров рассказал и о коровах, и о личных домах и получил на это следующий ответ: «Напрасно вы добиваетесь отзыва Пономаренко из Белоруссии. То, что он там сделал за десять лет, известно. А вы только начинаете, и не с того, с чего надо бы».

Тем не менее было решено направить в БССР проверку. В Минск нагрянуло двадцать московских контролеров. По воспоминаниям Пономаренко, он не на шутку струхнул. (Думаю, Машеров тоже, наверняка «партизанская» корова в это время являлась ему в самых страшных снах, ведь из-за нее можно было лишиться и должностей, и положения в обществе, и государственной квартиры.) Пономаренко стал готовиться к активной защите, даже набросал письменный ответ на гнусные обвинения Гусарова. Председатель правительства знал, что делает. Он прекрасно разбирался в том, как работает сталинская репрессивная машина.

В этот раз его пронесло. Контролеры вернулись в Москву ни с чем. Они бы и рады вывести на чистую воду Пономаренко со всей его компанией и получить очередные звания и награды за доблестную службу, для которой и особых-то усилий не требовалось, но… докладывать было нечего. По их мнению, вопрос яйца выеденного не стоил. Они досконально все проверили, побывали у тех, кто в связи с изложенным в записке фактом попал под подозрение. Оказалось, что все эти коммунисты бедны как церковные мыши. Да, была корова, был дом, но иногда в этом доме не было ни стола, ни стула, ни кровати — спали на деревянном полу. Конечно, они жили лучше, чем большинство простых граждан, многим из которых ночью приходилось ютиться в землянке, а днем заменять лошадь. Однако было абсурдным признавать чрезмерным излишеством дом и корову в собственности. Там, где первому секретарю Гусарову померещились кулаки с избыточным достатком, московские контролеры увидели честных людей, терпящих даже некоторые лишения. В общем, Николаю Гусарову было указано на неправильные обобщения и выводы.

После этого случая Гусаров стал деликатнее и внимательнее относиться к кадрам. Даже порой заискивал перед ними. Примерно в это время и при таких обстоятельствах (так сказать, в обстановке обострившейся внутрипартийной борьбы с разными нехорошими излишествами) Машеров стал первым секретарем ЦК ЛКСМБ. Причем в отличие от сестры, которая настаивает на дате назначения 4 декабря 1947 года, другие источники датируют это событие октябрем 1947 года [247] Иоффе Э. Г. Указ. соч. С. 135. . Конечно же на такой пост должны были избирать, к этому обязывал устав ЛКСМБ, который предусматривал выборность всех комсомольских органов снизу до самых верхов. Однако в СССР так называемые выборы, да и вся избирательная система, существовали только для того, чтобы придать видимость законности избрания на должность. Родная сестра Машерова, не стесняясь, а может, по забывчивости за давностию лет пишет:

«На очередном пленуме его единогласно утвердилипервым секретарем ЦК ЛКСМБ».

То есть пункт устава ЛКСМБ, который предусматривал именно избрание первого секретаря для ведения текущей работы из своего состава, а также из состава других секретарей по функциональным направлениям, тут оказывается совсем и ни при чем. Замечу, что согласно Толковому словарю Ожегова утвердить — окончательно определить, принять, официально оформить. Учитывая, что книгу Ольги Пронько рецензировал кандидат исторических наук, можно сделать вывод: оба они (и автор, и рецензент, пропустивший слово в печать) посчитали утверждение на Пленуме само собой разумеющейся процедурой, равноценной избранию.