Килиан Жорнет - Нет ничего невозможного

Поскольку я был в относительно защищенном месте, я решил остаться там и дождаться рассвета. Когда будет светло, я смогу понять, где нахожусь, и решить, куда двигаться. Я обнял колени, закрыл глаза, чтобы отдохнуть, и задремал.

Довольно скоро я проснулся и сразу отметил, что мышление вновь стало ясным, а его скорость нормализовалась. Это хорошо. Нет, все это был не сон. Я находился на крошечной платформе посреди стены. Первое, что я сделал, — посмотрел на часы. «Какой же я дурак, как я мог не подумать об этом раньше?» Было почти два часа ночи, я находился на высоте восьми тысяч метров. «GPS! У меня есть GPS!» Я вспомнил, что в часах активирована система GPS, и проверил по ним пройденный маршрут. Он представлял собой линию, которая шла вниз, а потом резко, под углом в девяносто градусов, уходила налево и тянулась примерно на километр. «Так я на северной стене!» Мой мозг активировался до турборежима, он подключил всю информацию, хранившуюся в памяти, в том числе фотографии, которые я сканировал глазами в течение нескольких месяцев. «Должно быть, я на одной из каменных стен, окружающих кулуар Нортона. Если я смогу спуститься до семи тысяч метров, там будет снежный переход, по которому шел Месснер, и я без проблем вернусь на гребень».

Меня настигло чувство облегчения. Наконец-то у меня не осталось сомнений, я знал, где очутился. Ситуация все еще была непростой, потому что я находился на очень наклонной и нестабильной поверхности, на хрупких камнях, и до гребня предстоял еще долгий путь. Когда мы поднимаемся в горы, мы отдаем свои тела на их попечение, пока не окажемся опять внизу и вновь не заявим права на свою собственность. Я вскарабкался на несколько метров, чтобы перейти каменные выступы и оказаться на более благоприятном рельефе, а потом начал двигаться вправо. До северного гребня меня вели каменные пласты, отроги, снежные каналы и засыпанные камнями участки.

Но теперь решения о своих шагах принимал я сам. Всю ночь казалось, что внутри меня кто-то другой, захвативший власть и принимающий важные решения, игнорируя меня, будто я никто. И по какой-то неизвестной причине этот человек вдруг решил, что хочет оказаться на северном склоне. Ну что поделаешь.

Вместе с дневным светом пришел и комфорт знакомого северного гребня, покрытого почти метром свежего снега. Наслаждаясь ощущением того, что посреди лета я снова здесь, наверху, один среди снега, я расслабился и стал сидя скользить вниз, пока не услышал шум голосов, доносящихся из лагеря. Когда я спустился по последним участкам снега, то увидел, что к началу ледника кто-то приближается. Это был Себ. Он дал мне попить воды — и первый же глоток вернул меня к жизни.

Вернувшись в лагерь, мы перекусили, хотя мой желудок был будто завязан узлом, и, практически не теряя времени, попрощались с Адрианом, Кори и Моникой, поблагодарив их за то, что разрешили спать в их палатке. Мы пробежали трусцой последние двадцать километров по морене до Ронгбука, оказавшись там как раз вовремя, чтобы собрать чемоданы. На следующий день нас ждала машина, чтобы отвезти в Лхасу, где мы садились на самолет и возвращались домой.

Двери парома закрылись, и он двинулся, оставляя борозды на воде. Я купил в кафетерии горячую вафлю и вышел на носовую палубу. Свежий и влажный воздух резко отличался от сухого, которым я дышал в Гималаях. Я провел пальцем по обожженным солнцем губам. Посмотрел на свои руки, практически черные, морщинистые от сухости. Но, подняв глаза, я забыл о самых высоких горах мира. Ветерок и морской воздух вернули меня в норвежские фьорды.

Хотя судно приближалось к берегу быстро, тридцать минут в пути казались бесконечными. Мы еще не причалили, а я уже закинул за спину рюкзак; когда двери начали открываться, я увидел Эмели, которая ждала меня в заведенной машине. Мы молча поцеловали друг друга и тронулись. Мы сказали друг другу все, что нужно, не произнеся ни слова.

Когда я оставил дома рюкзак и снял одежду, пропитавшуюся п о том за два дня дороги из пыльного лагеря, мы надели кроссовки и вышли на пробежку. Какое-то время мы молча бежали рядом, наслаждаясь шумом ветра и синхронностью нашего дыхания. По мере того как позади оставались километры, на смену тишине стали приходить слова, которые теперь не были лишними. Постепенно разговор от воспоминаний перешел на повседневные дела. Казалось, что было обычное утро, из тех, когда я возвращался после подъема на одну из ближайших вершин.