Килиан Жорнет - Нет ничего невозможного

В ходе моей подготовки мы много раз тренировались вместе; именно он ввел меня в мир экстремальных спусков на лыжах. Мы были на северо-восточном склоне Курта, на склоне Барби горы Эгюий-д’Аржантьер, на северном склоне Дом-де-Миажа и на Ле-Друате. Скупой на слова, он учил меня спускаться по этим стенам. Я сомневаюсь, что Стефан Бросс был лучшим наставником на свете, — у него вечно возникали какие-то проблемы со снаряжением. Но его идеальная техника позволяла ему спускаться, например, на одной лыже или со сломанным ботинком, причем так, что никто не заметил бы разницы в сравнении с полной экипировкой. А мне на тот момент было достаточно просто следовать за ним.

Когда нам показалось, что наступили хорошие погодные условия, мы попытались выполнить переход. Несколькими неделями ранее мы завершили другой, очень похожий, в горах Арави и чувствовали себя сильными. В течение недели мы изучали зону, перемещаясь по ней на лыжах, чтобы окончательно определить, какие условия нас ждут. Но переход завершился худшим из возможных результатов. Когда мы были в поисках отправной точки для последнего спуска, после более чем двадцати часов счастья, один из карнизов вершины Эгюий-д’Аржантьер обрушился и унес за собой Стефана.

После гибели Стефана я несколько месяцев боролся с чувством вины, употребляя слишком много алкоголя и глупо рискуя в горах. К счастью, друзья помогли мне направить эти опасные импульсы в более спокойную и конструктивную сторону. Эти друзья — Себ Монтаз и Вивиан Брушез, которые снимали о нас видео в горах Арави и на переходе через Монблан, а также Жорди Тосас.

До этого мы с Вивианом виделись не так уж много раз. Мы пересекались на его съемках, но ни разу совместно не занимались скалолазанием или лыжным спортом, и поэтому я удивился, когда в конце октября он мне позвонил.

— Килиан, как дела? Я видел, что ты сегодня был на Шардонне. Как там погода, как снег?

— Хорошо, я поднялся по нормальному маршруту. Снега много, но он очень стабильный. Я бы сказал, что условия хорошие, — постарался заключить я, боясь ошибиться в разговоре с тем, кто знал характеристики ближайших гор в тысячу раз лучше меня.

— А как северный склон, ты видел? Белый или там видно лед?

— Хм… Я думаю… Мне кажется, довольно белый. На сто процентов не уверен, но мне так показалось.

У меня были сомнения, я пытался вспомнить, как выглядел склон. Я прошел над ним, но не обратил особого внимания на его состояние.

— Ладно, спасибо, — сказал он, и мы попрощались.

Через некоторое время я получил сообщение: «Хочешь завтра покататься на лыжах по Миго?» Я не раздумывая согласился, и мы договорились встретиться на следующее утро у подножия горы. В этот момент я понял, что у меня не было зафиксированных креплений ни на одной паре более широких лыж, чем соревновательные; к тому же все они были не в очень хорошем состоянии. Я отыскал дома какие-то лыжи и крепления по отдельности и помчался в магазин, чтобы их зафиксировать.

Шардонне для меня — особая гора. Она не так знаменита, как остальные вершины вокруг Шамони, но кое-что делает ее особенно привлекательной: канатной дороги тут нет, она, как тотем, высится в первой линии гор, видимых из долины, а для подъема нет ни одного легкого маршрута. Стефан осуществил практически все варианты восхождений и когда-то сказал мне, что это его любимая гора из всего массива. Уже после Стефана Вивиан открыл мне целый мир новых возможностей на ее разных склонах и помог навсегда изменить то, как я вижу горы.

Вивиан лишь чуть старше меня, но у него было намного больше опыта в экстремальном лыжном спуске, в передвижении по такому типу местности. Тем не менее он всегда воспринимал меня как равного, когда нужно было принимать решения, и искусно натаскивал, как когда-то это делала мама, прося показать ей дорогу домой. Рядом с ним я всегда чувствовал уверенность и контроль на грани просветления, потому что спорт становился далек от экстрима, а из лексикона уходили слова «риск» и «страх», уступая место «удовольствию» и «счастью».

После того спуска с Миго были другие, а некоторые маршруты от массива Монблана до Гималаев или Аляски мы прошли не по одному разу, но иногда мы с Вивианом возвращались к Шардонне. В течение нескольких лет он изучал одну из линий на западном склоне горы, полном выступов из красного гранита, где летом возникали превосходные возможности для скалолазания. Играя с воображением, он придумал, как пройти эту линию, чередуя небольшие снежные кулуары с каменистыми участками, которые покрывали стену от вершины до подножия, практически непрерывно.